Онлайн книга «Смерть навынос»
|
Больно было везде, но, когда пальцы Мономаха коснулись копчика, Алла поняла, что до сего момента ничего не знала о боли: она заверещала, как поросенок на бойне, и задергалась, словно через нее пропустили разряд тока. Однако мощный нажим сверху не позволил Алле скатиться с лавки, и ей пришлось смириться. Руки Мономаха проворно двигались по ее спине, разминая, растирая, разрывая тело пополам! Алла громко стонала, испытывая не только сильнейшие болевые ощущения, но и ужасный стыд, как перед тренером, так и перед другими спортсменами, вынужденными слушать ее завывания. Она зажмурилась, чтобы никого не видеть. Если бы Алле случилось все-таки открыть глаза, она бы увидела только взгляды сочувствия, а не осуждения: в таком деле, как скалолазание, травмы — дело привычное, и практически каждый здесь испытал на себе коварство искусственных «вершин» — и не раз. — Может, «Скорую»? — услышала она чей-то голос. — Сами справимся, — отозвался Мономах. — Защемление поясничного нерва — это не смертельно, хоть и исключительно болезненно! Через какое-то время Алла почувствовала, как боль постепенно отступает. Она боялась поверить в это, а потому лежала неподвижно, дабы не спугнуть неожиданное ощущение облегчения: ей уже начало казаться, что мука никогда не кончится и отныне ей придется жить с ней и привыкать к новому существованию. Внезапно спину обдало жутким холодом. — Господи, что это?! — взвизгнула Алла. — Спрей с лидокаином, — спокойно пояснил Мономах. — Вы что, всегда носите его с собой? — Разумеется. И он не раз меня выручал! — Ой… слушайте, стало гораздо легче! — обрадованно произнесла Алла. Спина, правда, потеряла чувствительность, но одновременно и боль ушла! — Я даже могу встать, наверное… — Не стоит, полежите еще, дайте лидокаину сделать свое дело. Алла была слишком умна, чтобы ослушаться доктора. — Ну как, получше? — поинтересовался Мономах через несколько минут. — Кажется… совсем ничего не чувствую! — с удивлением ответила Алла. — Я уже и забыла, каково это — когда ничего не болит! — Это из-за спрея. Балетные после него еще спектакль дотанцовывают! Потом снова заболит — понадобится с десяток сеансов массажа. Еще вам придется делать упражнения — я покажу, какие. Это — плохая новость. Хорошая — у вас ничего не сломано. — Действительно, отличная новость, не знаю, как вас и благодарить! — Я, наверное, должен ответить, что благодарить не за что, но на этот раз, уж извините, я потребую платы. Вернее, мне нужна услуга. Аккуратно скатившись с лавки, Алла осторожно потянулась, проверяя, на месте ли все кости, и с любопытством взглянула на Мономаха. — Вы опять во что-то ввязались, Владимир Всеволодович? — спросила она с легким чувством беспокойства: лицо Мономаха выглядело очень серьезным, и ей это совершенно не нравилось. — Признаюсь честно, вы правы, — не стал отпираться он. — Присядем? Двигаясь осторожно, все еще не уверенная в способности тела ей подчиняться, Алла проследовала за Мономахом в закуток, где располагался стол и все для того, чтобы после тренировки расслабиться, выпив чая или кофе. Аккуратно опустив свои пострадавшие телеса на скамейку, она подняла на Мономаха вопросительный взгляд в ожидании пояснений. — Алла Гурьевна, я хотел попросить вас посетить диетолога. Алла широко распахнула глаза: она ожидала чего угодно, только не этого! Он же в курсе, что у нее есть диетолог — неужели ему кажется, что их совместных усилий недостаточно?! Алла и сама переживала, что весы давненько не радуют ее сдвигом стрелочки влево, и все же… — Вы меня неправильно поняли! — воскликнул Мономах, видимо, прочтя все это на ее расстроенном лице. — Мне нужно для дела! — Для… дела? — Это не просто диетолог, а вполне определенный человек. В квалификации которого я, мягко говоря, сомневаюсь. Я сходил бы к нему сам, но… — Ну да, это было бы странно: вы — и к диетологу! — быстро согласилась Алла. — И я не могу попросить никого из знакомых женщин, потому что… — Потому что они все стройняшки! — Нет, потому что придется долго объяснять, зачем это понадобилось. — Ну мне-то вам придется объяснить, Владимир Всеволодович. Итак, зачем вам все это понадобилось? Мономах нерешительно мял в руках салфетку. — Владимир Всеволодович, по-моему, я имею на это право, — добавила Алла, видя его сомнения. — Не можете же вы требовать, чтобы я вслепую отправлялась к какому-то там горе-эскулапу! Разве не лучше, если я буду в курсе всего? Тогда я смогу вести себя естественно и выяснить все, что вам нужно! — Ну хорошо, — согласился Мономах. — Честно говоря, я и не рассчитывал, что вы не станете задавать вопросы, просто… — Просто вы боялись, что я не пойму ваших мотивов? Бросьте, мы же не первый день знакомы: я успела привыкнуть, что вы постоянно ввязываетесь в истории! — Помните, я рассказывал вам об одной пациентке, которая вылезла в окно и сорвалась с крыши? — Конечно, — кивнула Алла. — У нее еще имя было такое красивое — Калерия, верно? — Точно. Глубоко вздохнув, Мономах начал свой рассказ. По мере того как он говорил, лицо Аллы все больше мрачнело. Когда Мономах закончил, она некоторое время молчала. — Ну что скажете, Алла Гурьевна? — первым нарушил тишину Мономах. — Вы согласны посетить этого Давида Губермана? — Я-то согласна, — заговорила Алла, едва сдерживаясь, — только вот, Владимир Всеволодович, честное слово, если бы вы только что не избавили меня от боли, я… я бы вас просто-напросто задушила! Мономах непонимающе уставился на нее. Его круглые серо-голубые глаза походили на чайные блюдца. — Я что-то не совсем… — начал он. — Если бы вы раньше рассказали мне все, — перебила Алла, — знаете, сколько времени мы бы сэкономили?! — Какого времени? — Моего времени, Владимир Всеволодович, моего и моих сотрудников! — Да вы можете выражаться яснее, в конце концов?! — Я сейчас веду дело, в котором… Короче, после ваших слов я вижу определенное сходство между вашей пациенткой и моей жертвой. Почему вы и Гурнов не связались со мной, когда узнали о наличии в организме вашей балерины нейротоксина?! — Погодите, но откуда я мог знать о вашей проблеме, ведь вы ничего мне не говорили! — развел руками Мономах. — Если бы в деле Куликовой обнаружился криминальный след, я бы обязательно вам сообщил, но то, что Калерия принимала какой-то препарат — возможно, незарегистрированный, — еще не говорит о преступлении! Потому-то мне и необходима ваша помощь, понимаете? Мономах прав, он не обязан был рассказывать о том, что случилось с юной балериной, ведь он понятия не имел, какое дело расследует ее группа! Имела ли Алла право сердиться? |