Онлайн книга «Гуляйполе»
|
Щусь с видимым удовольствием наблюдал за солдатиком, открывшим рот от воображаемых перспектив. – И ваш этот… козак, он его саблей не зарубит, не убьет? – За шо? – удивился вопросу Щусь. – Только спасибо скажет… А прйшел бы он, а в хате холодно, детки голодные, дождь с крыши в хату… это шо, лучше? Покрутил солдатик головой. И, наклонившись к уху Щуся, спросил: – Ну а если это… если родит хозяйка? Ну, если дитя? Тогда как? – А шо дитя? – рассмеялся Щусь. – Дитя тоже – добро в доме. На ноги встанет, уже помощник в хозяйстве… гусей пасти чи корову на травку выгнать… Солдатик мечтательно смотрел на окна, откуда доносился веселый гомон. – Душевные у вас края, – сказал он. – Ну, так як? – спросил Щусь. – Найти тебе солдатку покрасивее? Солдатик замялся: – А сам договоришься? Я не сумею. – Договорюсь! – Можно подумать? До завтра. – Думай! Только не тяни, – предупредил Щусь. – Он сколько вас пришло. Всех красивых разберут, одни старухи останутся. Но тебе як хорошему знакомому я найлучшую молодичку подберу! А вечером в театре продолжалась свадебная гульба. И гопак, и камаринская, и полька с переходом… Солдаты перемешались с гуляйпольцами. Сидя за столом, на сцене, Махно с хмурой улыбкой наблюдал за весельем. – Горько! – Гирко! – кричали и хлопцы, и солдатики. Нестор и Настя уже привычно вставали, утомленно тянулись друг к другу. – Что-й то ваш командир маленький такой? – спросил Ермольев у Щуся. – Но-но, ты полегше! – обиделся Щусь. – Пуля тоже маленька… Веселые времена в Гуляйполе! Кажется, что теперь всегда будет так. Власти нет, налогов нет, паны бегут, оставляя закрома, промышленники платят хорошую зарплату и штрафов больше не берут… Тень Нестора Махно легла на всю волость. В этом тенечке и лилось, и пилось, и за ворот не текло… К зданию волостного правления подъехала бричка. С нее слез полноватый, крепкий гражданин, стриженный ежиком, под Керенского, в таком же, как у премьера, английском френче, в галифе и сапогах. Помощник, он же кучер, нес за ним портфель и шляпу. Жесты приезжего были коротки и выразительны. Похоже, он действительно подражал своему кумиру: закладывал руку за борт френча, как это делал Кнеренский, а до него Наполеон. В пустом и порядочно загаженном окурками, семечками и бумагами помещении волостного правления не было никого, кроме рыжебородого старика-сторожа, любителя пофилософствовать, – не так давно он был одним из тех, кто уговаривал Нестора стать головою. При виде «начальствия» старый казак вытянулся в струнку. – Поч-чему в присутственное время нет на месте должностных лиц? – строго спросил мини-Керенский. – Так шо, ваше… гражданин начальник, догулюють… Свадьба! – Свадьба? А делами кто занимается? – А дила йдуть. Хто ж их остановыть? Селянское дело. Корову, скажем, рано не подоиш – сгорыть молочко. Навоз роскыдать, опять-таки. Чи коло вагранки робочий! Хиба вин може загубыть плавку?.. – Молчать! – прервал разговорчивого дедка приезжий. – Немедленно ко мне ваше начальство! – Сей минут! – И старик ленивой трусцой отправился на улицу. …Вскоре Махно в сопровождении Щуся и еще нескольких черногвардейцев, на ходу натягивавших амуницию, поспешили к волостному правлению. Нестор и Щусь первыми вошли в помещение. – Вы тут главный? – оглядев пришедших, спросил приезжий у представительного Щуся. Щусь указал на Нестора. – Значит, вы? Нестор молча ощупывал взглядом незнакомца, отчего приезжему стало не по себе, и именно поэтому он вдруг сделался особенно строг и решителен. Вытащил руку и одернул френч: – Я особоуполномоченный Временного правительства комиссар Банько! А вы? – Я голова Совета волости Махно! – На губах Нестора появилась легкая усмешка. Комната наполнилась полдюжиной хлопцев. – Что вы себе здесь позволяете? – спросил комиссар, с явным неудовольствием наблюдая за развязными черногвардейцами, увешанными оружием. – Вы незаконно ввели конфискацию земельных документов… В губернии ходят слухи о насильственном перемежевании. Землевладельцы уже бегут. Лозунг «земля крестьянам» верный, но не без выкупа! Вы грубо вмешались в дела заводчиков. Нарушаете революционную законность! – Революция означает не изменение, а полную отмену прежних законов, – тихо закипая, сказал Махно. – Положение об отрицании отрицания, якое сформулировал сам товарищ Гегель и якое означает преемственность, при анархической революции теряет силу. Хлопцы переглянулись. Во чешет Нестор! Заслушаешься! Просто «режет» приезжего грамотея. – Вы откуда это взяли? – спросил озадаченный комиссар. – От князя Кропоткина… – Окончим бесплодную дискуссию, – сказал комиссар. – Где команда Московского полка? Прапорщика ко мне! – Позовите, хлопци, прапора! – повернулся Махно к Щусю. Появился прапорщик. Еще не пришедший в себя, помятый, с гусиным пухом в пышных нерасчесанных волосах. – Прапорщик отдельной команды Московского полка Семенов-Турский! – доложил он. – Я – особоуполномоченный комиссар Банько… Да хоть стряхните с головы эти перья, прапорщик! – Виноват!.. – пробормотал Семенов-Турский и пятерней попытался расчесать шевелюру. – Постройте команду! И быстро! В саду волостного правления выстроились прапорщик и три солдата без винтовок. Тоже все еще не совсем пришедшие в себя. Банько оглядел их: – Это все? – Так точно! Пока… все. – Ты кто? – спросил комиссар у младшего унтера. – Так что… второй номер пулеметного расчета Грузнов, гражданин… – А где пулемет? – Да детки играют во дворе. Такие, знаете, шустрые детишки, ужас! Но ленты я им не дал, упаси Бог, так что не извольте беспокоиться… – Где остальные? – спросил Банько у прапорщика. – Отдыхают… переход, видите ли, был дальний, жара, дорога… необходимо привести себя… амуницию… многие ветераны, сами понимаете, нуждаются в кратковременном, как бы сказать, отдыхе… Комиссар только развел руками: – Ну, знаете ли!.. Ну, знаете ли!.. В то время как положение и внутри, и на внешних фронтах ухудшается, в то время когда плоды нашей революции готовы упасть в чужие ладони, когда Родина смотрит на вас и краснеет… – Хватит! – прервал комиссара Нестор и обратился к «команде»: – Кру-гом! Марш по местам! |