Книга Голос призрака, страница 32 – Виктория Холт

— Представь Софи и Жанну одних в этом доме Они бы наняли слуг, хотя., и, возможно, у них останавливались бы гости.

— Какие гости? Ты можешь представить Софи, устраивающую у себя приемы? О, Клодина, надеюсь, она не купит его. Мне никогда не нравился этот дом Мне хотелось бы, чтобы он разрушился., крыша и стены рухнули, птицы вили там гнезда, а крысы и мыши довершили бы разрушение.

— О, maman, как ты можешь выносить ему такой приговор, все-таки это дом. Да, в нем живут привидения и там я никогда не была бы счастлива, но приговаривать его к разрушению… это как осуждение человека.

— О чем ты толкуешь?

— Мы обе, наверное, говорим много чепухи… Как долго вы пробудете в Лондоне?

— Насколько Дикона задержит работа.

— Его работа… в банке?

— Да, иногда и в банке.

— То, что необходимо сделать в связи со смертью королевы Франции?

— Такие события затрагивают финансы. Значительные суммы.

— И Дикон вовлечен… я подозреваю, во многие дела.

— Дикон… — сказала она, коротко рассмеявшись, — он запустил руки во многие пироги.

— Секретные пироги… секретные даже для тебя, мама?

— Раз они секретные, он не мог бы рассказать даже мне, так ведь? И я не вправе была бы просить его об этом.

— Все это так таинственно! Я знаю, что Дикон — крупный землевладелец и банкир и в какой-то мере связан с политикой, а больше нам знать не дано. Но когда думаешь о том, каким образом он увез тебя из Франции… да, у него там, должно быть, много связей.

Она улыбнулась.

— Мне следует благодарить Бога, Клодина. Если бы это было не так, меня бы сейчас здесь не было.

Я обняла ее.

— И я благодарю Бога, дорогая мамочка. Не могу даже подумать об этом. Мир без тебя! Всегда оставайся здесь!

— Все, что я могу дать тебе, — это быть всегда здесь, любимая.

Я разжала объятия; ее улыбающиеся губы дрожали.

Она сказала:

— Так что, Клодина, давай скажем «спасибо» за то, что есть, и не будем влезать в дела, которые не предназначены для наших голов. Теперь я должна идти. Я хочу убедиться, что укладывают именно те вещи, которые нам потребуются.

— Я могу помочь?

Она покачала головой.

Оставшись одна, я вышла в парк. Всякий раз, когда я думала о том, как близка к смерти была моя мать, душевное волнение и ужас переполняли меня и я чувствовала необходимость побыть одной, чтобы успокоиться и удостовериться, что все прошло. Все закончилось, говорила я тогда себе. С ней все в порядке. Мы больше никогда не позволим ей рисковать жизнью. Дикон никогда не допустит этого. Я была благодарна Дикону, моему могущественному отчиму, его любовь к ней была постоянной и сильной; он всегда будет заботиться о ней, и, так как никому не взять над ним верх, она будет в безопасности, пока находится под его защитой.

Влажный ноябрьский воздух холодил щеки. Было темно. Мне захотелось, чтобы дни поскорее стали длиннее, но эта пора наступит только после Рождества. Мои мысли вернулись к Эндерби, этому странному дому и услышанным мною голосам. Что же это значит? Кто-то скажет, что послышались голоса мне просто потому, что Эндерби был именно таким домом, где это можно было ожидать. Я знала о своей бабушке Сепфоре, которая именно в этом доме полюбила графа, и почти наверняка здесь была зачата моя мама. Этот дом имел большое значение в истории нашей семьи и, возможно, поэтому оказывал на меня такое воздействие. Моя бабушка влюбилась, разорвала свои брачные обязательства и сделала первые шаги навстречу насильственной смерти на площади французского города — и все это началось в Эндерби.

Но голоса? Я слышала их дважды. Звучали ли они лишь в моей голове? Та девочка сказала, что ничего не слышит. Однако она казалась немного рассеянной, а смех звучал негромко. Надеюсь, Софи решит не в пользу этого дома и найдет где-нибудь другой. Тогда я никогда больше не подойду к нему.

Пришла пора возвращаться домой. Скоро надо будет переодеваться к обеду. Интересно, Софи присоединится к нам? Пожалуй, она придет, так как захочет поговорить о доме. С другой стороны, она может предпочесть разговор о нем наедине с Жанной. Возможно, утром она изменит свое мнение. Будет ли Эндерби в утреннем свете выглядеть хоть немного менее зловещим? Не всегда одни и те же дома производят на разных людей одинаковое впечатление, как это происходит и с самими людьми. То, что кажется красивым для одних, не обязательно нравится другим; то же самое относится и ко злу: то, что может у одних вызывать желание избежать его, для других неотразимо притягательно.

Пересекая аллею, обсаженную кустарником, я услышала, как чей-то голос произнес: «Клодина!» — и чья-то рука схватила меня и втянула в тень кустов.

— Джонатан!

— Я видел, как ты выходишь из дома, — сказал он.

— Ну, и чего же ты хочешь?

— Чего я хочу? Глупый вопрос, не правда ли? Ты знаешь, чего я хочу и хотел всегда. Почему ты сделала это, Клодина? Почему?

Крепко сжав, он удерживал меня, не давая вырваться и увлекая все глубже и глубже в кустарник.

— Отпусти меня, Джонатан. Мне нужно идти домой.

— Сначала ты поговоришь со мной.

— О чем?

— Обо всем… о том положении, в которое я попал по твоей вине.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Его губы прижались к моим. «Нет, — подумала я. — Я должна уйти. Я боюсь его».

— Ты вышла замуж за моего брата.

— Что в этом удивительного? Этот брак был намечен заранее, и, кроме того, я хотела выйти за него.

— Ты хотела меня.

— Нет. Вспомни, ты просил меня об этом и я отказала.

— Это совсем не звучало отказом.

— Я имею обыкновение говорить то, что думаю.

— Не всегда, — возразил он. — Думаешь, я не знаю? Ты дрожишь.

— Потому что ты ведешь себя нелепо. Мне это не нравится, и я хочу пойти домой.

— Звучит как речь добродетельной матроны.

— Именно так… и я намерена ею оставаться. Ты в самом деле веришь в это?

— Джонатан, я спешу домой.

— Подожди…

Почему ты вышла замуж за моего брата? Почему ты это сделала?

— Потому что люблю его и хотела, чтобы он стал моим мужем.

— Любишь его! Что ты знаешь о любви?

— Думаю, гораздо больше, чем ты.

— У любви есть много сторон, Клодина. Они нужны тебе все. Мой брат больше знает о греческих философах, чем о любви.

— Я думаю, они специально занимались этим вопросом, чтобы получить немалые знания.

Он неожиданно рассмеялся: