Онлайн книга «Канун»
|
С этими словами Олаф воткнул задний ход. Обшарпанный катерок отвалил от причала, по дуге развернулся, лег на параллельный берегу курс и пять минут спустя исчез из вида. Док шел в отель мимо гудящей и пузырящейся в барах, подогретой алкоголем и гормонами биомассы. Я должен быть благодарен тому «шмелю», что так нежданно изменил мою жизнь! В голове немного шумело от рома, моря и солнца. Вот теперь – спать. И утро будет добрым. «А теперь иначе и не будет никогда», – услышал он голос Вальки внутри себя. И даже не удивился. Глава 18
– Да где же он?! Не вижу! – Ты не туда смотришь, голову чуть поверни. Левее, еще, еще. Всё, вон там! – Где? – Ну, за хижиной и за бревнами! Присмотрись, там кисточка от хвоста. Справа выглядывает, да вот же… Он еще ей поигрывает – чуть-чуть, дергается из стороны в сторону. – Точно-точно! Я бы сама еще полчаса искала! А чего он спрятался? – Так надоели ему все. Львице, той наплевать, валяется прямо перед решеткой. А он, наверное, чувствительный. – Мужчины, наверное, чувствительные. Правда? – А что, нет? – Да ладно, не обижайся. Ты вот и правда чувствительный! – Кадри едва заметно отклонилась назад и всем телом коснулась Андрея, стоявшего у нее за спиной. Ее макушка уперлась ему в подбородок. – А тебе какие звери нравятся? Андрей задумался ненадолго. – Кенгуру. – А почему? – Они о детях заботятся. – Ну так все о детях заботятся! – Не-е, эти по-особенному. С собой носят, и молочный сосок у них прямо в сумке. У кенгуру совсем короткая беременность, меньше месяца. Даже у крупных – детеныш при рождении меньше грамма. Представляешь, какая козявка! У новорожденного большие передние конечности – ручищи такие загребущие! – и маленькие задние. Вот он родился, мать сразу по своей шерсти вылизывает ему путь в сумку. Слюна у нее тогда густая, скользкая, и детеныш по ней просто плывет, никуда не сворачивая. Он в сумку заползает – и сразу к соску. И, пока крошечный, просто висит на соске, как шарик на елке, а молоко ему само в рот капает. Даже сосать не надо! Вот такая жизнь. Хочешь кататься – катайся. Хочешь спать – глазенки закрыл, головку свесил, и спи. Хочешь есть – сосок всегда перед тобой… – Андрей, ты это откуда знаешь? – Из школы. У нас кружок был, в зоопарк водили часто, всё там показывали, рассказывали и даже иногда в вольеры пускали. – К кенгуру? – Нет, кенгуру могут ногами драться, у них характер такой, несговорчивый. Мы в вольеры к козам разным заходили, помогали убирать. Я козлят на руки брал. Они пушистые, всем телом подрагивают и молоком пахнут. – А у тебя животные дома жили? – Нет, – Андрей замолчал. – Мать говорила, от них грязь. Я собаку просил, а мать ни в какую. Сейчас у меня кот, Сборщик Податей Левий Матвей. – Какой сборщик, не поняла? – Ну это имя такое – Сборщик Податей Левий Матвей. – А чего длинное такое? – Так это литературный герой такой есть. – Не встречала… – Кадри, а у тебя животные?.. – Да ты что, куда мне животные! Работаю посменно, квартира съемная, какой хозяин разрешит держать? А если разрешит, так квартплату поднимет. Здесь с этим строго. А вообще я собак люблю. – Кадри взяла Андрея под руку, и они тихонько пошли по круговой дорожке, пронизывающей весь зоопарк. – У меня своей собаки не было никогда. Я лет в пять, помню, летом у бабушки жила, в Нарве. У нее был маленький такой домик в две комнаты, наполовину каменный, наполовину деревянный. Перед домом палисадник, а там собака в будке. На привязи. Я ее имени не знала – собака да собака. Она тихая была. Или возле будки сидела, или в будку залезала. – Что, и не лаяла? – Да почти никогда. Так ты слушай дальше! Я однажды утром с чего-то решила, что надо в ее будку залезть. Ну, подошла, она из будки выглядывает. Я на четвереньки встала и в будку полезла. А она, видать, испугалась и меня укусила. – Как – укусила? – И что потом? – А потом… Бабушка во двор вышла, вытащила ее из будки, палку взяла, так по ребрам отходила этой палкой! Она повизгивать стала. Бабушка ее отпустила, она сразу в будку, ну и забилась в угол там. После обеда бабушка прилегла подремать. А я сосиску взяла – и в палисадник. – Снова бросилась?! – Ты что! Я к ней с сосиской. Говорю: собака-собака, иди сюда, не бойся. Она вышла, даже не вышла – выползла. Я ей сосиску скормила, она хвостом из стороны в сторону. Я заплакала, обняла ее, а она поскуливает и ко мне жмется. Так и сидели возле будки – она побитая, я покусанная. – А бабушка что? – А что бабушка… Она даже не заметила. Она же спала в это время. Слушай, Андрей, я есть хочу. – Ну так пошли! В зоопарковской таверне народу не было – будний день. – Кадри, ты что пить будешь? – Воду. А ты? – И я воду. А ты почему воду? – Мне сегодня в ночь на работу. А ты? – Так я же за рулем. – Андрей, да брось ты. Здесь за бокал пива или красного вина не трогают. Пол-острова под легким газом постоянно ездит. – Не-не, я за рулем не пью. – Правильный, что ли? – Да какой правильный, привычка. Я же профессиональный водитель. Автомобильный инженер. – И что водишь? – Да что придется. Но это раньше. У меня теперь другая работа. – Расскажи. – Я сценарист. Сериалы. Давно, несколько лет. – Интересно? – Сначала было страшно и смешно, Потом наоборот, А теперь станет надоедать. Скажите, в этой канители, кроме скуки и стыда, Нет ли чего-нибудь еще?
[40] – Это твои? – Нет. Алексея Дмитриевича Романова. – Хорошие стихи. Только тревожные. Так ты писатель? – Нет. Сценарист. Это другое. – А в чем разница? – Ну, если коротко, то писатель – это про текст. Для читателя. А сценарист – про движущуюся картинку. Для зрителя. – Ясно. А у тебя дети есть? – Нет. – А чего? Жена не хочет? – Жены тоже нет. Наверное. Кадри усмехнулась, уставившись в пустую тарелку. |