Онлайн книга «Случайная встреча»
|
— Он разговаривает с тобой о своих делах? — Очень мало, но время от времени он дает мне деньги и говорит, что это — дивиденды! — Свои деньги ты вложила в его предприятие? — Конечно! Выходя замуж, мы обе получили в приданое крупные суммы денег. Мои деньги были помещены в надежное предприятие, и больше к ним Эдвард не прикасался. Я получала с них небольшой доход. — Все, что мне нужно делать, — это подписывать документы, которые мне приносят, — добавила Амарилис. — Какие документы? — Не знаю: бумаги насчет этих денег и всего прочего… Видишь ли, я являюсь держателем акций, а Питер всем этим управляет… — Значит, все твое состояние вложено в его дело? — Это семейное предприятие, только Питер делает всю работу! — А ты даешь деньги? — Дорогая моя Джессика, Питер не стал богачом, женившись на мне: он и так был богаче меня! Просто он уступил мне долю в своем деле! Сама я ничего не делаю, поскольку ничего в этом не понимаю! Да и в самом деле, Джессика, ну что я могу понимать в импорте рома и сахара, в распределении их между людьми, которые хотят купить товар? — Думаю, ничего! Амарилис сменила тему разговора, но я задумалась над сказанным. Питер использовал ее деньги для своих деловых проектов в Лондоне! Не для того ли он вообще женился на ней, чтобы завладеть ее деньгами? Полагаю, на самом деле я просто пыталась найти объяснение тому, почему все-таки он отдал предпочтение ей. Я получила точно такое же приданое, и не было других причин тому, что Питер предпочел Амарилис, кроме одной: он нашел ее более привлекательной! Это было естественно: Амарилис была милой, мягкой и очень красивой. Я же — ершистой, ставящей все под сомнение, и вдобавок тщеславной. У Питера были все основания предпочесть ее! Конечно, с ней было проще. Если бы я участвовала в этих делах с ромом и сахаром, мне захотелось бы самой выяснить все подробности. Я должна была сама осмотреть склады, ознакомиться со счетами. Не то чтобы меня особенно интересовали деньги, просто мне было бы самой интересно разобраться в происходящем. Да и вообще, к чему искать какие-то причины? Теперь это не имело никакого значения: Питер выбрал ее. Мне следовало перестать думать о Питере. Истинной причиной моей зависти был ребенок. Именно его появление на свет заставило меня осознать, что в браке с Эдвардом о детях не было и речи. В стране царствовала эйфория. Наполеон — этот тиран, пугавший нас нашествием чуть ли не всю жизнь, — находился в ссылке. Можно было думать о повседневных делах, не опасаясь, что наши планы может разрушить вражеское вторжение. — Французы никогда не позволят этому человеку вновь встать на ноги! — таков был приговор моего отца. — Я думаю, — ответила мать, — что французы обожали его, поклонялись словно Богу! — Я хотел сказать, что мы не должны позволить французам опять привести к власти подобную фигуру! — Да и любой другой нации, если уж на то пошло, — добавила мать. — Почему люди не понимают, насколько радостней простая мирная жизнь, без всех великих завоеваний? — К сожалению, — заметил Дэвид, — не народ решает такие вопросы, а так называемые большие люди! — Конечно, они прежде всего беспокоятся о своей славе, но при этом приносят горе миллионам людей! Интересно, что Наполеон думает сейчас, скрежеща зубами на Эльбе? — Несомненно, о побеге! — заявил отец. — Этого никогда не произойдет! — возразила мать. Все считали, что с Наполеоном покончено. Он был не первым человеком, мечтающим о завоевании мира, и, безусловно, не последним. Но на этот раз диктатор потерпел окончательное поражение, и мы могли спать спокойно. Стоял чудесный майский день, когда к нам приехали гости. Я была в Эверсли и сидела в саду с матерью, Клодиной и Амарилис, когда одна из служанок подошла к нам и сообщила, что двое джентльменов желают видеть мою мать. «Это — иностранцы», — добавила она. — А они не представились? — спросила мать. — Нет, мадам! Просто сказали, что хотят видеть вас. — Пусть пройдут сюда, — сказала мать. Они пришли. Некоторое время мать пристально вглядывалась в них, потом побледнела, и я решила, что она теряет сознание. Клодина привстала и тихонько вскрикнула. Мать почти неслышно произнесла: — Это действительно?.. — и, вскрикнув, бросилась в объятия старшего из мужчин. Тот, что помоложе, стоял и рассматривал нас с Амарилис, с изумлением наблюдавших за этой сценой. — Шарло!.. Шарло!.. — мать. Клодина пробормотала: — Ах, Шарло, неужели это ты? И она тоже бросилась в его объятия. Шарло! Сын моей матери от первого брака, покинувший Англию еще до моего рождения! — Мой милый любимый сын! — продолжала бормотать мать. — подумать… После всех этих лет… — Я вырвался, как только стало возможным. Эти годы показались мне вечностью… Ты сразу узнала меня? — Мой милый мальчик, да как же я могла не узнать тебя! — Это Пьер, мой сын! Мать взяла молодого человека за руки, посмотрела ему в лицо, потом расцеловала. — Только подумать, что это — мой внук! А это твоя тетушка Клодина… Шарло, это моя дочь Джессика, твоя сводная сестра, и Амарилис, дочь Дэвида и Клодины! — Как много произошло с тех пор, как я уехал! — Все эти годы… Как долго пришлось ждать! Расскажи мне… Ты должен погостить у нас подольше! Нельзя, чтобы ты просто появился и уехал. Нам нужно о многом поговорить, обо всем, что произошло за эти годы! — Я давно хотел приехать, но до последнего времени и речи быть не могло о том, чтобы попасть сюда. — Слава Богу, все закончилось и тирана отправили в ссылку! — Теперь Францией правит король, мама. На ее глаза навернулись слезы: — Ты всегда был настоящим роялистом, дорогой Шарло! — тут же она обратилась к Амарилис: — Сходи, пожалуйста, попроси приготовить комнаты для гостей и узнай, что там делается на кухне. Оповести всех, что приехали мой сын и внук! Мать, не отрываясь, смотрела на Шарло. Я понимала, как тяжело ей далась разлука. Должно быть, она не видела его более двадцати лет? Войны, революции! Они разрушали не только государства, но и счастье многих семей! Как мы все страдали от них! Теперь произошло воссоединение: блудный сын вернулся домой! Когда мать немножко успокоилась, мы уселись в саду и Шарло начал рассказывать о своих виноградниках в Бургундии. Луи-Шарль тоже был не прочь приехать сюда, но решили, что не следует оставлять хозяйство без присмотра. Пьер был старшим сыном Шарло. Ему уже исполнилось шестнадцать, и он изучал виноделие. Кроме того, у Шарло было еще два сына — Жак и Жан-Кристоф, и две дочери — Моника и Андре. |