Онлайн книга «Другая Вера»
Но не спросишь же, верно? Слава богу, от пышной свадьбы сразу же отказались. Да и чувствовала невеста себя неважно. Заказали столик в кафе, традиционно, просто и очень по-советски: салат, шашлык, кофе с мороженым. Три пары друзей. Бабушка, разумеется, ехать на свадьбу отказалась, сославшись на плохое самочувствие: – Без меня, молодежь. Без меня. А будущая свекровь удивленно захлопала глазами и развела руками: – Робка, а у меня в этот день Золотое кольцо! Кострома, Ярославль, Суздаль и Владимир! Как думаешь, отказаться? – Не надо, мама, – ответил он, – не стоит. Ты же так ждала эту поездку. И мать обрадованно закивала. Свадьба была невеселой, что ли. Нет, не грустной, но какой-то тоскливой. Ни тебе громких тостов и пожеланий, ни громкой музыки, ни уж тем более танцев. Друзья Роберта – все как один серьезные, для них главное – разговоры. Серьезные мужские разговоры о жизни, политике, науке, мироздании. Три друга Роберта – Иван, студент Бауманки, Сема, физик из МИФИ, и Петя, только что окончивший журфак и считающийся диссидентом. «Хорошие они, – думала Вера, – но как-то странно… Неужели не понимают, что у нас праздник? Возможно, самый главный в нашей жизни. Почему надо вести эти бесконечные нудные разговоры, спорить о чем-то, вяло, без интереса ковырять в тарелке еду, гасить бычки в блюдцах, не замечая пепельницы, морщиться при громких звуках ансамбля, с тоской посматривать на часы и даже не скрывать своей раздражительности?» Девушки вроде бы принимали все эти умные разговоры без раздражения. Вера с интересом поглядывала на них. Ванина Катя, тихая, скромная, не подающая голоса, – идеальная женщина, по словам того же Ивана. Ольга, жена Семена, красивая, яркая брюнетка с вечно недовольным и тревожным лицом. И Надя, кажется, случайная, прихваченная для компании. Петю вообще девушки волновали мало. Надя была смущена и молчалива. Понятно, незнакомая компания, о чем говорить? В туалете Вера столкнулась с тихой Катей. Та смотрела на нее с восторгом и, кажется, завистью. – Счастливая ты, Вера! – наконец сказала Катя. Вера приподняла брови: – Ну да, у меня же сегодня свадьба! – Да, свадьба. Вот я и говорю – счастливая. Только почему ты, – Катя запнулась, подыскивая слова, – ну, в таком платье и без фаты? Простушке Кате было непонятно – как это? На собственной свадьбе в простом, скромном бежевом платьице и без фаты? – А зачем это все? – небрежно дернула плечом Вера. – Все эти мещанские штучки? Катя неуверенно проговорила: – Ну так же принято! – У кого? – завредничала Вера и жестко припечатала: – У нас – нет! Катя покраснела и, кажется, обиделась. «А ведь эта Катя права, – с тоской подумала Вера. – Разве это свадьба? Сплошная трепотня и занудные разговоры. «У нас так не принято»»! А у кого это «у нас»? В компании строгих и заумных Робкиных друзей? Но разве это их праздник? Их, а не наш?» Вера поправила прическу, натянула на лицо улыбку и пошла в зал. Понимала – бедная Катя мечтает выйти замуж за Ивана. Но это вряд ли – не захочет интеллектуал Ванечка жениться на деревенской, необразованной девушке. Катя ему удобна: парит-жарит, варит, гладит рубашки и главное – молчит! Но в жены он наверняка возьмет умную, бойкую, современную девицу. Вера ошиблась – спустя пару лет Иван женился на Кате, так сказать, осчастливил. И надо заметить, что жили они очень хорошо – Катя пообтесалась, набралась московского лоску, родила Ивану двоих детей и взяла бразды правления в свои руки и вполне освоилась: покрикивала на Ивана, делала ему замечания. Семен с Ольгой уехали в Канаду и, по непроверенным слухам, спустя несколько лет развелись. Девушку Надю, случайно попавшую на ее свадьбу, Вера больше не видела. Но это случилось много позже, а пока Вера была расстроена, но виду не подавала, пытаясь себя убедить, что свадьба – всего лишь ерунда, эпизод. А главное – жизнь, которая впереди. Их долгая и счастливая жизнь с Робкой, любимым мужем. Бабушка «муженька» любимой внучки не приняла, как, собственно, и обещала, – она вообще была человеком слова. К новоявленному зятю относилась с брезгливой иронией и пренебрежением. Разговаривала с ним небрежно, с усмешкой, показывая всем видом, что ни в грош его не ставит. Вера переживала, страдала, умоляла бабушку быть с Робертом помягче, но бабушка была непреклонна – нет и нет. – Привела – живи, имеешь право, ты здесь прописана. Но ни любви, ни уважения не требуй – не будет. И ни обедать, ни ужинать я с ним не сяду. Я так доживу. С чужим человеком в собственном доме. Зная характер бабы Лары, Вера смирилась, но страдать не перестала – как же так, что за эгоизм? Два самых ее любимых человека – и такое взаимное непонимание? Если бы не обстановка в родном доме, Вера была бы безоговорочно счастлива. Мужа, кажется, она любила с утроенной силой. Но ее покой и счастье тут же нарушала бабушка: – Любуешься на этого своего? – желчно интересовалась она и тут же презрительно хмыкала: – Было бы на кого! Вера плакала, умоляла бабушку пожалеть ее, не омрачать ее счастье, пожалеть ее неспокойную беременность, но все было бесполезно – Лару Ивановну это, кажется, только стимулировало к действиям. Жили куда как скромно: две стипендии плюс бабушкина пенсия. Бабушка, конечно, выкручивалась, как могла: из одной курицы среднего размера стряпала обед на три дня: бульон из костей, плов из крыльев и мякоти, несколько крохотных котлеток из белого мяса для беременной внучки. Ножки зажаривала и прятала тоже для Веры: – Ешь на здоровье! Ты, Верочка, любишь! К тому же, – гневный взгляд в сторону зятя, – тебе надо питаться калорийно. А некоторым, – презрительная усмешка и скобка на губах, – вообще питание противопоказано! Вера отшвыривала тарелку с любимыми ножками, роняла вилку, выскакивала из-за стола и в своей комнате принималась бурно рыдать. Роб одевался и уходил из дома. Нет, конечно, Вера все понимала: выдержать бабушку дело нелегкое. К тому же характер, возраст, жизненные невзгоды все это усугубили. Поняла и еще одно – бабушка ее ревновала. Но и переносить подобные унижения вообще за пределом человеческих возможностей! Вера и сама – не сомневайтесь! – схватила бы плащ и убежала из дома! Мужа она оправдывала всегда и во всем. Но… В комнате плачет беременная жена, а он, не зайдя к ней, гордо уходит. Бабушка возникала минут через пятнадцать. Просовывала голову в дверь и иронично осведомлялась: – Ушел? Вот видишь, какая сволочь! Ты тут страдаешь, а он шляться отправился. Вера принималась рыдать пуще прежнего. |