Книга Побег от Гудини, страница 70 – Керри Манискалко

– Вот. – Андреас сунул мне брошь, схватил плащ с крючка около двери и фыркнул. – Зеркало пророчит будущее. И с ним все в порядке. Оно старинное, патина придает ему своеобразие. Духам такое нравится.

– Только не повторяй эту чепуху при Гарри, – предупредил Мефистофель. – Ты же знаешь, как он относится к тем, кто говорит с духами и предсказывает судьбу. И сколько раз тебя просить не воровать у клиентов? Это плохо для бизнеса.

– Гарри Гудини дурак. И она больше не клиент, верно? – Андреас надменно глянул на него и выскочил в утренний свет.

– Он очень трепетно относится к своей пророческой баварской древности.

Мефистофель пригласил меня внутрь и закрыл дверь. Пылинки, словно блестки, плясали в лучах утреннего солнца.

– Держу пари, что он украл зеркало в каком-нибудь крошечном магазинчике в безымянном немецком городке.

– Вы хотите обсудить это? А моя брошь? – Я развернулась и склонила голову набок. – У Андреаса привычка воровать?

– Нет, он этим живет.

Мефистофель подошел к рабочему столу и принялся возиться с частями механической клетки, над которой работал.

– Предупреждая ваш вопрос, я уже осмотрел его каюту на предмет ножей или других следов убийств. Там ужасный беспорядок, но ни крови, ни трупов.

– Я ему не доверяю.

– Мудро с вашей стороны. В таком случае меня вы должны бояться до смерти. – Судя по его тону, шутил он только отчасти. – Ходят слухи, что утром обнаружили еще одно тело. Поэтому вы почтили меня своим присутствием?

– Откуда вы знаете? Опять полуночные сделки со шпионами?

– Ревнуете? – Он посмотрел на меня через плечо, улыбаясь лишь уголками губ. – Я встретил вашу кузину, и она мне сказала. Она нашла записку, которую вы оставили в каюте.

Довольно простое объяснение, однако я не знала, как его расценивать.

– Зачем вам понадобилась моя кузина в такую рань?

– Я так понимаю, что вы наконец отдали ей письмо Гарри. – Мефистофель развернулся на стуле, внимательно глядя на меня. – Она была весьма нервной. Совсем не похоже на девушку, безумно влюбленную в своего кавалера. К тому же ее рассердило, что я стучал в вашу дверь, как… как она сказала? «Как бродячий мартовский кот» – так звучало ее очаровательное определение. – Он улыбнулся. – Представьте себе, она угрожала меня кастрировать.

По какой-то глупой причине при мысли об этом мои щеки запылали.

– Почему же вы зашли ко мне так неприлично рано?

Мефистофель посмотрел на меня как на слабоумную.

– Чтобы пригласить вас на завтрак. Хотя, узнав, где вы, передумал. Вскрытие и чай звучат не слишком привлекательно, но может быть, ваши вкусы более испорченные, чем мои.

Я закатила глаза.

– Скажите, – неожиданно серьезно произнес он, – что вы обнаружили?

Я замялась, не зная, сколько могу ему открыть. Ведь вполне возможно, что я находилась в каюте того самого человека, который убил всех этих женщин.

– Насколько хорошо вы знаете людей, которые выступают в вашем карнавале?

– Насколько хорошо мы в действительности знаем кого-то, мисс Уодсворт?

– Не юлите. – Я скрестила руки на груди. – Если хотите услышать мои версии, то извольте помогать. Расскажите, кому доверяете, а кому нет. Нам нужно сузить круг подозреваемых. Любые ваши сведения могут оказаться полезными.

– Доверие слишком большая роскошь. – Мефистофель показал на свою маску. – В противном случае я бы не скрывался, как обычный вор. Верю ли я в людей, которые на меня работают? Да. Я верю, что все они уникальные и удивительные. И ужасно непонятые. Также мне известно, что у каждого из них есть прошлое, у большинства криминальное.

– Даже у Аниши? – недоверчиво спросила я. – Ее обманули и увезли далеко от дома и семьи. Мне известно из надежного источника, что именно вы заключили эту сделку.

– Это все, что она рассказала о своем прошлом? Интересно.

Он знаком предложил мне сесть на канапе, на котором горой лежали костюмы и рулоны ткани. Я неохотно подчинилась.

– Хотите послушать историю, мисс Уодсворт?

Я изо всех сил старалась не выдать своего нетерпения. С этим человеком все превращалось в загадку.

– Это поможет делу?

– В итоге да. Но для этого потребуется время.

– Тогда хорошо. Рассказывайте.

– Дед научил меня своему лучшему фокусу, – сказал Мефистофель, удивив меня семейными подробностями. Ностальгический взгляд делал его похожим на обычного молодого джентльмена. За исключением проклятой маски. Он покачал головой. – Хотя сомневаюсь, что отцу это понравилось бы.

– Чему он вас научил?

Мефистофель печально улыбнулся.

– Мечтать.

Я свела брови. Это было совсем не то, чего я ожидала, не то, чего следовало ожидать от Мефистофеля.

– Да, но он хорошо разбирался в технике? Он научил вас создавать шляпы фокусника и ящики, которые распиливают людей надвое? Наверняка в вашем деле это ценнее, чем простая мечта.

– Величайший фокус из всех – мечтать без границ.

– Мефистофель, все люди мечтают. В этом нет никакого фокуса.

Он встал и взял в руки игрушечный воздушный шар. Поманив меня, поднял шар, глядя, как тот изящно завис между нами. Бледно-голубые полосы, полумесяцы и крошечные жемчужины. Вблизи я разглядела маленькую плетеную корзинку с серебряной нитью.

– Мечты – странные диковинки, – сказал он, не отрывая глаз от воздушного шара. – Конечно, все способны лечь на подушку и представить себе что-то, но делать это без ограничений или сомнений? Это нечто совершенно иное. Мечты не имеют границ или формы. Силу и форму им придает воображение человека. Это желания.

Он посмотрел на меня и вынул у меня из шляпы булавку.

– Достаточно толики сомнений… – Он быстро проткнул шар, и тот начал со свистом опускаться вниз. – …и они сдуются. Если вы умеете мечтать без ограничений, то сможете достичь небывалых высот. Позвольте магии своего воображения освободить вас.

– Ваш дедушка одобряет карнавал? – спросила я, надеясь, что вопрос получился не слишком грубым. – Или вы поэтому носите маску? Чтобы скрываться.

Мефистофель уставился на испорченный шар.

– Моя семья не желает ничего знать о моем шоу. Они делают вид, что ни его, ни меня не существует. Поскольку я запасной наследник, от меня никогда не требовалось быть хорошим или порядочным. Мне лишь нужно было находиться под рукой, если с их любимым старшим сыном что-нибудь случится.

Я не уловила в его словах ни капли горечи, хотя они были ужасно жестоки в своей правдивости. Мне захотелось коснуться его, чтобы утешить, но здравый смысл удержал меня от импульсивных действий.