Онлайн книга «Bella Германия»
|
– Porca Madonna! – запричитал вернувшийся Джованни. – Тебе больно? Я потрогала локоть – тоже ссадина. Только сейчас до меня дошло, чего я лишилась. В сумочке были не только деньги и паспорт, но и письмо Винсента! Меня будто раздели донага. – Проклятье… – Benvenuta in Italia! [86] – Джованни криво усмехнулся и помог мне подняться. – Все окей? – Да. Но ничего не было окей. Мне захотелось уехать домой ближайшим поездом. Заявиться в таком виде к отцу казалось невозможным. И дело было не в порванных джинсах, просто теперь мне было нечего ему предъявить. Без письма я просто не чувствовала за собой права на эту встречу, как бы абсурдно это ни звучало. Без него я была никто. И, как всегда, проклинала собственную наивность. – Это была глупая затея, Джованни. Я возвращаюсь. – Нет-нет… – запротестовал он. – Рука болит? – Нет, все в порядке. Я развернулась к вокзалу, но Джованни остановил меня: – Джулия! Прошу тебя, не делай глупостей. – В сумке было письмо! Он пожал плечами: – Так что с того? Ему не нужно письмо, это совершенно неважно. Что действительно важно, так это ты. И если ты сейчас убежишь, будешь раскаиваться всю жизнь. Я покачала головой. Джованни по-отечески взял меня под руку. И тут меня накрыла такая волна отчаяния и боли, что слезы сами собой хлынули из глаз. Джованни обнял меня, и рубашка его тут же намокла. – С чем я теперь к нему заявлюсь? – всхлипывала я. Его круглые глаза излучали сочувствие. – Ты ведь у меня смелая, да? Дорога до дома Винченцо заняла вечность. Автобус трясло по узким улочкам, мимо прокопченных выхлопными газами palazzi. Я смотрела сквозь грязное стекло, постепенно собираясь с мыслями. За окном уличные торговцы предлагали дешевое постельное белье, и ветер, словно паруса, раздувал развешанные простыни. Стильные женщины в деловых костюмах пробирались на «веспах» через бесконечные пробки мимо испещренных траурными рамками стен – с указанием дат рождения и смерти и имени погибшего. В просвете переулка блеснула лазурная гладь моря. Это был его город. Невольно взгляд цеплялся за каждого мужчину, чей возраст приближался к шестидесяти. Он, наверное, совсем седой, а то и вовсе лысый. Остался ли он таким же худощавым, как на старом фото, или расплылся, как тот тип на «веспе» с прижатым к уху мобильником? Как сложилась его жизнь? Счастлив ли он в браке или со злостью вспоминает прошлое? Напомню ли я ему мать, и если да, насколько приятными будут эти воспоминания? Как мне называть его, на каком языке с ним говорить?.. – Он вообще когда-нибудь спрашивал про меня? Джованни чувствовал мою нервозность. – Он любит тебя. Ты была его семьей. – Почему же он меня бросил? Джованни лишь многозначительно шевельнул бровями. Многоквартирный дом Винченцо стоял в темной узкой улочке неподалеку от гавани. Дом был старый и, похоже, лучшие времена пережил еще в позапрошлом веке. Некогда роскошный фасад потемнел от копоти и грязи, охряная краска облупилась. Над дверью нависал разноцветный клубок спутанных проводов. Джованни нажал на кнопку звонка рядом с табличкой, на которой от руки было написано: «Чифарелли». Не Маркони. Мы переглянулись. – Чифарелли? Разве не так звали твоего богатого дядю из Палермо? – Ну… не то чтобы дядю, дальнего родственника. – Фамилия той девушки, которая на свадьбе… – Pronto? [87] – спросил голос в динамике, женский, хрипловато-чувственный. Я представила себе постаревшую Брижит Бардо. – Pronto, Carmela? Sono io, Giovanni! – Giovanni? Ma che fai qui? – Vincenzo c’è? [88] В домофоне зажужжало. – Кто это? – спросила я. Джованни пожал плечами и толкнул тяжелую дверь. В подъезде пахло сыростью и плесенью. Но дом вдруг предстал во всем величии своего поблекшего благородства. Сквозь мутные оконные стекла пробивался золотистый свет. Мы поднялись по витой лестнице с коваными перилами, местами подпорченными временем или местными вандалами, но все еще прекрасными. У меня слегка кружилась голова, сказывались усталость и голод. – Послушай, – Джованни обернулся ко мне с заговорщицким видом, – скажем его жене, что ты моя подруга, ладно? – Зачем? – Не будем нагнетать обстановку, ситуация и без того щекотливая. Я остановилась: – Нет, Джованни. Даже ради него я не стану лгать, Джованни должен усвоить это раз и навсегда. Да и кто меня подбил на эту авантюру? Я двинулась дальше по лестнице, Джованни растерянно остался внизу, осознавая, что уговаривать меня бесполезно. Сердце трепыхалось уже где-то в горле, но я была настроена пройти этот путь до конца. Уже на самом верху Джованни догнал меня и, задыхаясь, схватил за плечо. Я оглянулась. По-моему, его тоже подташнивало от страха. Тяжелая зеленая дверь была приоткрыта. Я поправила прическу – точнее, то, что оставалось от нее после ночи в поезде. Джованни постучал, и дверь распахнулась. Женщине было около пятидесяти, возможно, под шестьдесят, – поблекшая красавица с насмешливыми складками в уголках полных губ. Зеленый шелковый халат смотрелся одновременно изысканно и буднично. Темные волосы отливали рыжиной, зеленые глаза так и искрились чувственностью. Ногти покрыты свежим лаком. Женщина пахла «Шанелью» и ментолом. – Giovanni, che fai qui? – повторила она, покосившись в мою сторону. – Bella come sempre [89]. Джованни обнял и поцеловал ее. Женщина рассмеялась, высвободилась и посмотрела на меня: – Buongiorno. Это прозвучало как вопрос. – Buongiorno, – ответила я. Джованни объяснил, что я немка и не говорю по-итальянски. Потом несколько неловко представил нас друг другу: – Джулия… Кармела. Она с улыбкой протянула мне руку. Прекрасная островитянка, очаровавшая молодого Винченцо, женщина его жизни, до моей матери. И после тоже. |