Книга Воображаемый друг , страница 23 – Стивен Чбоски

Оттуда направились за продуктами в «Джайэнт Игл» ^[28] и взяли все необходимое для горячих сэндвичей с сыром. Когда мама приготовила кошелек, Кристофер насторожился. Вот оно! У него на глазах она достала глубоко запрятанные деньги. В замешательстве наморщила лоб. Так и не поняла, откуда что взялось. Однако несказанно обрадовалась. И уже собралась вернуть их туда же на черный день, но Кристофер ее остановил.

– Мам, купи что-нибудь для себя, – предложил он.

– Мне ничего не нужно, – сказала она.

– Нет, нужно, – не отступался Кристофер.

Он осторожно коснулся ее руки. Так же осторожно мама дотрагивалась до спелых помидоров в овощном отделе. Похоже, она удивилась. Ведь Кристофер почти никогда не упорствовал. Немного помолчав, она пожала плечами и обратилась к совсем юной продавщице:

– А, гори все ясным пламенем. Дай-ка мне низкокалорийный кренделек в шоколаде и один лотерейный билет.

Девочка-подросток протянула ей через прилавок шоколадный крендель и лотерейный билет. В честь успехов сына мама решила вписать в купон числа из его первой безупречной контрольной. Отдала пять долларов. Сдача – семнадцать центов. Кошелек опустел. На глаза маме попалась копилка для сбора пожертвований. Ответом ей был взгляд ребенка из лагеря беженцев на Ближнем Востоке. Расставшись с последними семнадцатью центами, она вместе с сыном вышла из магазина без гроша за душой.

По дороге домой Кристофер заметил, что взгляд его матери постоянно переключался с дороги на стрелку уровня топлива. Четверть бака. Оставалось благодарить судьбу, что на этой неделе очередь мамы Тормоза Эда везти их в ОКЦ, а иначе они, наверно, до зарплаты сидели бы без машины.

Вечер встретил их тишиной и прохладой. Они вдвоем уселись в крошечной кухоньке. Кристофер смотрел, как мама растапливает сыр на раскаленном диске одноконфорочной электроплитки, и улыбнулся, когда заскворчало масло. Позвякивая кубиками льда, он налил маме стакан пива по уже проверенному рецепту. И они по своей традиции начали придумывать, как распорядятся грядущими несметными богатствами. К прежнему списку Кристофер добавил спортивный автомобиль для мамы, один в один как у миз Ласко, припаркованный у дома их мечты. А мама – под впечатлением от «Острова сокровищ» – решила приобрести для личной библиотеки Кристофера книжный шкаф.

Кристофер включил телевизор, и комнатушку мотеля заполонили звуки вечерних новостей. Мама переворачивала сэндвичи с сыром; после спортивного выпуска начался розыгрыш тиража лотереи. Занятая стряпней, она даже не расслышала первое названное число.

Номер девять.

У кроватей Кристофер поставил складные столики, которые они прикупили на какой-то гаражной распродаже. А потом взглянул на свою контрошу, прикрепленную к мини-холодильнику парой алфавитных магнитов.

– Мам, а хочешь, я?..

Подняв руку, она попросила его умолкнуть. Кристофер затих, не сводя глаз с матери. Та сорвала с холодильника листок и подошла вплотную к экрану. Лотерейные шары плясали в стеклянной невесомости. Кристофер не особо следил за происходящим.

Ведущий объявил второй номер – тридцать три.

– Мам? – позвал Кристофер.

– Ш-ш-ш, – отмахнулась она.

И упала на колени. Не спуская глаз с ведущего. Кристоферу доводилось видеть, как она угадывает по два номера. Такое бывало. Но сейчас мама буквально ломала руки. Из барабана выпал третий шар.

Сорок пять.

– О боже, – прошептала она.

В церкви Кристофер никогда не замечал, чтобы мама молилась. Но сейчас она так стиснула сцепленные ладони, что у нее побелели костяшки пальцев. Из барабана выскочил четвертый шар. Ведущий показал:

Девятнадцать.

– Господи Иисусе, смилуйся, – выговорила она.

Кристофер посмотрел на листок, дрожащий в материнской руке. Следующим должен выпасть номер шестьдесят шесть. Мать затаила дыхание.

– Шестьдесят шесть! – выкликнул ведущий.

Сама того не замечая, мать Кристофера стала раскачиваться вперед-назад. Она стиснула сына в объятиях, да так крепко, что чуть не задушила. Но он ничего не сказал. Просто не осмелился. Мама вся одеревенела. Кристофер сверился со своими ответами. Дальше у него шла цифра шесть. Выпал следующий шар.

Опять с девяткой.

– Нет! – вырвалось у матери.

Казалось, прошла целая вечность перед тем, как ведущий перевернул шар и положил его на подставку штрихом вниз.

– Шесть! – объявили в студии.

– О боже мой, – выдохнула мать.

Оставался последний номер. Один-единственный. В застекленном барабане плясали шары. Кристофер глянул на последний ответ в своей безупречной работе. Это было число сорок восемь. Мать Кристофера закрыла глаза. Будто ей стало невмоготу смотреть на экран. После стольких поражений она бы не выдержала еще одного.

– Скажи, что там, – попросила она.

– Мам, ты выиграла.

Лица ее он не видел. И только чувствовал, как у него по затылку сбегают мамины слезы. Ее руки сдавили Кристофера с такой силой, что он испугался, как бы у него не переломился хребет. Мать с сыном могли бы просидеть так всю ночь, но в кухоньке от дыма защебетала пожарная сигнализация. Они бросились к плитке и увидели, что обуглились сэндвичи. Щелкнув тумблером на датчике дыма, мать Кристофера распахнула окно, чтобы проветрить.

– Ничего страшного. Так съедим. В серединке сыр почти не сгорел, – сказал Кристофер.

– Брось это к чертям собачьим, – ответила мать. – Хватай пальто. Сегодня на ужин стейки.

Они помчались в центр Питтсбурга – в ресторан «Рутс Крис» ^[29]. И хотя мама распорядилась, чтобы Кристофер заказывал себе все что душе угодно, он выбрал омара, потому что в меню это блюдо шло с пометкой «лучшая цена».

– Лучший вариант из тех, что мы видели, – объявила миссис Сорокка, затормозив у въезда.

В этой дамочке был шик. Вся из себя элегантная. Впрочем, это шелуха. Кейт сразу распознала. Некоторым нравится щеголять мудреными словечками, каких не знали их отцы, и прикидываться столичными жителями. Но даже притворство может оказаться честнее, чем у иных – подлинная сущность. А миссис Сорокка, даром что говорливая, отвечала за каждое слово.

– Подъездная дорожка немного выщерблена, но через пару лет вы ее замостите. Могу порекомендовать фирму, где вам сделают скидку. Нам, девочкам, надо стоять друг за дружку горой.