Книга Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба, страница 42 – Макс Мах

– Да, – кивнул Марк. – Я, как и Август, лейтенант.

– Спасибо, Марк, – поблагодарил Карл. – Может, стаканчик бренди?

– Не откажусь, – усмехнулся Марк. Он был невысок, но кряжист, широкоплеч. В его поведении чувствовалась уверенность бывалого и знающего себе цену человека. Да и, судя по возрасту – Марку было явно за тридцать, – лейтенант успел немало увидеть и пережить, прежде чем дорога жизни привела его в Сдом.

Войдя вслед за Карлом в дом, Марк остановился, принюхался и зло усмехнулся:

– Кровищи небось было – хоть купайся!

– Да, хватало, – равнодушно откликнулся Карл, отправившийся за купленным соседской девушкой бренди. – А что, Марк, не часто забредают в Сдом оборотни?

– Не знаю, – ответил лейтенант. – За три года, что я здесь, этот первый. Но в Рудных горах они не редкость.

– Рудные горы? – с интересом спросил Карл, возвращаясь к столу с кувшином и стаканами. – Далеко же вы забрались, лейтенант.

Карл не уточнил, что он имеет в виду, но Марк, видимо, понял его правильно.

– Судьба, – пожал он плечами. – Само как-то вышло.

То, что лейтенант Марк не из Приморья, было видно и так, но то, что он родом с Высокой Земли, догадаться было трудно – лейтенант говорил на низинном диалекте без акцента. Однако Марк был вежлив и сам подсказал Карлу, откуда он родом. Карл кивнул и разлил бренди.

– Приходилось с ними встречаться? – спросил он, когда они оба сделали по первому глотку и почти одновременно достали из карманов трубки.

– Да, – кивнул Марк, неторопливо и обстоятельно снаряжая свою трубку с коротким чубуком. – Один раз в детстве, я еще пацаненком был, девка-лиса забралась в наш курятник. А я не знал, кто там, в курятнике, думал куница или лиса, ну и полез с вилами. Хорошо, что дом у нас небедный был, и вилы – не деревянные, а железные, а то бы уже не было ни меня, ни этого разговора.

Марк усмехнулся в густые усы, закрывавшие его верхнюю губу, и, взяв со стола горящую, несмотря на дневное время, свечу, закурил.

– Да, – продолжил он, выпустив первый дым. – Сунулся, увидел и сначала даже не понял, что происходит. Она красивая была, эта девка, молодая… Ну ты понимаешь, капитан! Она же голая была, лиса эта, а я голых баб до того времени всего-то и видел, что собственную мать, когда та на речке мылась. Ну да не на что там было особенно-то смотреть, я мать имею в виду, если ты не понял. Я у нее седьмой ребенок был, и после меня еще трое народились. Сам понимаешь. А тут молодая, красивая, груди торчат, между ног волос рыжий вьется, а сама вся белая…

Марк покачал головой, словно удивляясь своим воспоминаниям.

– А потом я лисью морду ее увидел и пасть окровавленную и, поверишь, обосрался. Как есть обосрался. А она, видно, дурочка еще была, молодая… Бросилась на меня, не подумав, а я со страху вилы-то и поднял. Вот она и напоролась. Прямо сиськами… Закричала…

Лейтенант снова на секунду замолчал, глотнул бренди и закончил рассказ неожиданно просто и коротко:

– Убежала она, и хорошо, что убежала. И для меня, и для нее хорошо.

– А второй раз? – спросил Карл, решивший больше не расспрашивать Марка о девушке-лисе. То, что Марк рассказал ему не всю историю и, скорее всего, не так, как было на самом деле, он понял и без дополнительных вопросов, а что тогда произошло с Марком на самом деле, было, очевидно, личным делом лейтенанта и Карла не касалось.

– Второй? – переспросил Марк. – Был и второй, но эта история много хуже закончилась. Это когда я уже у графа нашего, Давида, в дружине служил, да и оборотень матерый попался… Волк он был. Здоровущий! Настоящих-то волков таких и не бывает, капитан. Он, понимаешь, из этих был, которые полностью обращаются. Злой, жестокий… Пока справились с ним, – а нас пятеро, между прочим, было, – он трех наших уложил, честное слово… До сих пор, как вспомню, жуть берет. Монстр! Монстр и есть.

Марк оказался приятным собеседником и великолепным рассказчиком, а историй он знал столько, сколько может знать много попутешествовавший по миру бывалый солдат, к тому же человек от природы любознательный и неглупый. И бренди в компании Марка тоже пился легко и уходил незаметно. Они проговорили с ним почти два часа, беседуя ни о чем и обо всем, но все хорошее когда-нибудь да заканчивается, и в конце концов Марк ушел – ему надо было вскоре заступать в караул, – и Карл вернулся к своим делам и заботам. Спешить ему сейчас вроде бы было некуда, но и солнце никогда никого не ждет. Оно явно уже перевалило через вторую послеполуденную отметку.

Карл налил себе еще бренди и поднялся на второй этаж. Прежде всего, он подошел к Деборе, но она все еще спала, и Карл, постояв пару минут над ней, пошел в свою мастерскую.

Войдя в комнату, он сначала остановился на пороге, посмотрел на пустой мольберт и вспомнил рисунок, унесенный Садовницей. Секунду ему казалось, что картон остался на месте, так ярко и с такими деталями воспроизводила память рисунок. Потом он медленно подошел к столу. Кости по-прежнему лежали там, где он их оставил. Четыре шестерки.

«Так зачем же ты спрашивала о результате?» – спросил он мысленно Викторию, но ответа, как и следовало ожидать, не получил.

Тогда Карл решил узнать ответы на другие вопросы. С краю стола лежали княжеский свиток и две записки. Он начал с записок.

Первая была от Михайлы Дова. Аптекарь сокрушался по поводу случившегося и сообщал Карлу, что у него есть корень негоды и что он может приготовить эссенцию. Это были хорошие новости. Плохие содержались во второй записке. Секретарь Филолога сообщал, что Великий Мастер занят и встретиться с мастером Карлом Ругером из Линда не может. Впрочем, расстраиваться по этому поводу Карл не стал. Нет так нет. И он взялся за пергаментный свиток.

В княжеском послании содержалось пожелание скорейшего выздоровления рабыни мастера Карла (даже так?! – усмехнулся Карл), сожаления по поводу случившегося и сетования на наступившие неспокойные времена. Далее следовало предложение начать работу над портретом княгини Клавдии в начале следующей недели, а завершалось письмо формальным приглашением на бал по случаю Серебряного Полнолуния, который имеет состояться завтра после заката.

О том, что горожане устраивают завтра маскарад, Карл уже сегодня слышал от Марка, о бале – тоже.

Ну что ж, решил он, почему бы и нет? Вот только что мне надеть?

Об этом следовало подумать, но решать и эти вопросы все равно придется завтра.

Карл отложил письма, обошел стол и, как это сделала утром Виктория, посмотрел на свои рисунки. Наброски, сделанные в доме Виктории, и наброски, сделанные в доме Анны… Он остановил взгляд на портрете Галины. Смотрел некоторое время, потом взял его в руки и, вернувшись к стулу, сел.

Галина. Карл несколько минут рассматривал рисунок, как бы ощупывая взглядом каждую линию, которую провела его собственная рука, каждый штрих. Потом он встал и стал искать на столе другие рисунки. Их было четыре, а могло быть… Сколько их могло бы быть, дай Судьба ему время и отпусти он свою душу в свободный полет? Но это был праздный вопрос, случайный и неважный.