Онлайн книга «Брат ответит»
|
Рассматривать на глазах охранника план больницы Константин-старший не стал. Сам разберется. Прошел по центральной аллее и вскоре увидел семиэтажный корпус с огромной цифрой «2» на фасаде. Официальный вход выглядел неприступным, за стеклом маячили фигуры двух цепных псов в форме ЧОПа. Идти против них напролом отец не решился. Взялся обходить длинное здание по периметру и очень скоро наткнулся на неприметную дверку, возле которой курили двое в мятых больничных халатах. Хмуро взглянул, буркнул: — Режим нарушаем? Тот курильщик, что помоложе, спрятал папироску за спину. Второй нахально отозвался: — А мы сердечники. Нам доктор сказал постепенно бросать. «Роль строгого врача мне, кажется, удается», — усмехнулся про себя Константин. Рванул дверцу, вошел внутрь, попал в пустой и темный коридор. Здесь омерзительно воняло столовой и хлоркой. Торопливо дошагал до холла, увидел лифт, вызвал, вошел. Нажал кнопку седьмого этажа. Снова вспомнилась юность, как пробирался ночами к девчонкам в общагу. Мать ворчала, боялась, что «деревенщину» в дом приведет. В итоге сын выбрал породистую. Прописка у нее в Москве имелась, а вот здорового ребенка родить не смогла. И полюбить больного — тоже. «Ричард и то больше Костика понимал». Раздобыть кипятка, заварить чаю. Просто посидеть рядом. Вспомнить. Поговорить. Когда Константин-старший тихонько растворил дверь в семьсот четвертую палату, американец спал. Плечо и щека перевязаны, но лицо безмятежное. Что-то хорошее ему снилось — явно не расстрел в парке. — Дик. — Отец осторожно потряс больного за плечо. Саймон вскрикнул. Увидел, узнал. Отшатнулся. Глаза панические, почти безумные. — Ты чего? — удивился Константин. — Как вы сюда попали? — разом побелевшими губами выговорил американец. — Отделение не заперто. Медсестра спит, — улыбнулся отец. — Но это… это. — Американец забился в самый дальний угол кровати. — Это незаконное вторжение! — Чего ты несешь? — Константин-старший продолжал благодушествовать. — Я тебя навестить пришел. — Ночью? — визгливо произнес Дик. И заорал неистово: — Помогите! Константин опешил: парень хочет, чтобы сюда вся охрана сбежалась? И сделал самое разумное, что в голову пришло — зажал американцу рот. Видно, задел раненую щеку — тот поморщился, на глазах показались слезы. Отец слегка вывернул живописцу кисть, дохнул в ухо: — Не сходи с ума. Давай просто поговорим. И чуть отнял ладонь от Дикова рта. Взволнованно произнес: — Костик, когда умирал… успел сказать что-нибудь? Американец взглянул с ужасом. Залепетал бессвязно: — Я не знаю. Не слышал. Я не виноват. — Да кто тебя в чем обвиняет?! — Мне никто не платил! — продолжал истерить американец. — Я вообще ни о чем не догадывался!!! Константин нахмурился. Хотя и пытался забыть незнакомца-провокатора, но кое-что в голове засело. — Ты что, правда этому подростку звонил? — Нет! Но глаза мечутся в страхе. Отец нахмурился: — Ты звонил. Зачем? — Леня иногда ходил ко мне на занятия. Я хотел позвать его… — Он тоже посещал Центр реабилитации? — Это… это было неофициально… «Какой-то бред». — Константин откровенно растерялся. Может, незнакомец прав? И Ричард, прекрасный педагог и добрейший человек, банально продал своих подопечных?! С чего бы иначе ему в такую панику впадать? — Сколько тебе сребреников заплатили, Иуда? Что российской зарплаты дома инвалидов американцу не хватает, всегда было видно. В чиненых рубашках ходил, стригся раз в полгода. Неужели устал от нищеты настолько, чтоб убить детей — практически своими руками?! Константин — ошалевший, сам почти убитый — машинально выпустил кисть американца. И тот взорвался новым воплем: — Help!!! [10] Отец — ради сына и вместе с ним — занимался самбо. Реакция была отменная — куда худощавому педагогу тягаться! Мгновенный захват за шею, второй рукой снова зажать рот… Палата на отшибе, медсестра, видно, спит крепко. Ричард отчаянно вырывался. Откуда только силы взялись — с раненым плечом? Или нет никакой раны? Пуля, больница — все цирк, подстава?! Константин хотел просто как следует напугать и задать пару вопросов. Но субтильный господин Саймон непонятным образом извернулся и сумел лягнуть его в солнечное сплетение. Отец охнул — и в ярости долбанул американскую голову о железные прутья кровати. Ричард сразу обмяк, упал на койку, глаза закатились. Константин слегка потрепал его по щеке: — Эй, Рич? Изо рта иностранца потекла струйка крови. Отец прижал палец к сонной артерии — пульс несколько раз дрогнул и исчез. На губах Саймона показались пузыри. «Дьявол! Что я натворил?!» Накатили раскаяние и страх. В палату никто не бежит — медсестра на сестринском посту, похоже, ничего не услышала. Здесь его никто не видел. Но охранник? Курильщики? Несколько видеокамер? Константин и не думал от них закрываться. Шансов, пожалуй, нет. Лицо у Ричарда — обиженное, жалкое. И никаких на самом деле доказательств, что он подставил детей под пули. А вот его — взрослого, но пьяного и убитого стрессом мужика — грамотно накрутили и развели, словно лопуха. «Я стал убийцей». Все, каяться поздно. Не жалей себя и не паникуй. Действуй здраво и трезво. Константин перевернул американца набок — лицом от входа, закутал в одеяло. Отпечатки стирать не стал. Он понимал: его все равно вычислят. Надо проститься со свободой красиво. Немедленно в такси, заехать домой — взять заграничный паспорт — и прямиком в аэропорт. Улететь ночным рейсом в любую страну — и пожить хотя бы несколько дней полной жизнью. Без решеток на окнах и без постылых дочки с женой. Да и любимого сына в гробу ему тоже видеть не хотелось. * * * В восемь вечера у Федора была назначена индивидуальная тренировка, и куда-то пристроить Ярика опять не получалось. Занятия в Центре реабилитации приостановили. А надежды на матушку не оправдались. В тот же день, когда Ярик сбежал из дома, Федор уговорил родительницу подшиться. Та чувствовала себя виноватой, что проспала и не заметила, как младший исчез, поэтому согласилась. Съездили к наркологу немедленно. Но мать, как все только что бросившие, ходила злющая, раздраженная. Только заикнулся, что вечером надо с младшим опять посидеть, пригрозила: |