Книга Гордость и преступление, страница 54 – Антон Леонтьев

— Понимаю, вам пора. Вы впереди, мы позади. Таков закон «фирмы». — И, потрепав Вику по щеке, произнесла: — Берегите себя, милая моя. Если вам понадобится помощь, не теряя времени, обращайтесь к нам. Потому что «фирма» жалости не знает. — И едва слышно прошептала: — Она убивает людей.

Эта фраза поразила Вику, и она, усевшись рядом с Питером, ощутила, что ее трясет.

— Холодно, ведь да? Кстати, что она тебе сказала? Учти, старая герцогиня Сандрингем давно выжила из ума.

Вика, на которую пожилая леди произвела впечатление крайне здравомыслящей, ответила:

— Пригласила в гости. Думаю, им одиноко, потому что…

Питер взял ее за руку и сжал. Весьма чувствительно.

— У нас нет времени на поездки в гости. И если кто и виноват в своем одиночестве, то они сами.

Питер, как вдруг поняла Вика, умел быть жестоким. Видимо, «фирма» сделала его таким.

Неужели она и сама со временем сделается такой?

Она не хотела.

— И все же, тебе не кажется, что спустя столько десятилетий пора бы зарыть топор войны и…

Питер снова сжал ее руку, на этот раз еще сильнее, так, что Вике стало больно:

— Заупокойная служба начинается! Бабуля не выносит, когда во время богослужения шепчутся.

Вика, потирая незаметно руку, бросила быстрый взгляд вбок, где располагались герцогиня Сандрингем, ее внук и правнук.

Маленький Джеймс улыбнулся ей, и Вика улыбнулась ему в ответ. И приняла решение, что непременно примет предложение бабули его отца и съездит к ним в гости.

А Питеру об этом знать вовсе не обязательно.

Утро двадцать третьего ноября было холодным, туманным и промозглым. Вика проснулась без будильника в начале шестого. Она знала, что вполне может поваляться еще около часа, а то и полутора, однако поднялась и отправилась в душ.

Свадебная суета должна была начаться после семи.

Когда она, завернутая в халат, вернулась в спальню, то увидела там сидевшую в напряжении в кресле Сибби, облаченную в столь ею любимый, однако совершенно ей не шедший алый халат с черными розами.

Подарок Микки на годовщину свадьбы девять лет назад.

— Доброе утро, — произнесла Вика, — разве у нас поменялись планы и стилисты уже здесь?

Сибби, вздохнув, поднялась с кресла и произнесла:

— Джонни звонил, он сейчас приедет.

Сердце ухнуло куда-то в тартарары, Вика из себя выдавила:

— Что-то с бабулей?

Сибби, снова вздохнув, произнесла:

— Пока что, слава богу, нет. Однако с Кристи…

Кристи — это был Кристиан, герцог Дублинский и супруг королевы. Тот самый старикан, который любил сомнительные шутки и филейные части молодых дам.

А также любимый дедуля Питера, которого тот обожал сильнее царственной бабки.

— Дворецкий обнаружил его около четверти часа назад в его спальне. Они же с мамулей уже лет тридцать как спят отдельно. Он умер во сне, причем не больше часа или двух назад…

Вика опустилась на кровать и, запахнув на груди халат, спросила:

— Думаю, необходимо издать коммюнике о смерти герцога Дублинского, а также второе, что по причине траура наша свадьба переносится…

— Нет! — заявила Сибби и положила ей руку на плечо. — Не забывай, Кристи было девяносто семь. Мог бы умереть, скажем, и через день после свадьбы или даже через месяц, но он всегда любил причинять людям неудобства. Микки уже говорил с мамулей по телефону, и первое, что она сказала, что свадьба Пита состоится и что она, вне всяких сомнений, прибудет на нее.

Видимо, на лице Вики отразилось смятение, поэтому Сибби, чуть улыбнувшись, сказала:

— Понимаешь, наша «фирма» может только тогда работать без сбоя, если забудешь о чувствах. Какой смысл отменять вашу свадьбу? «Дейли кроникл» будет писать о ненужных расходах, связанных с переносом торжества…

— Какая разница, что будет писать «Дейли кроникл»! — закричала Вика, вдруг чувствуя, что ей очень жаль дедулю, которого она практически и не знала, но который, несмотря на всю свою придурь, был славным стариком.

А когда-то молодым красавцем офицером, в которого влюбилась юная принцесса, будущая королева, и за которого вышла замуж против воли родителей, желавших ей партию получше.

— И вообще, все расходы несет Микки, какое дело «Дейли кроникл», переносится ли торжество или нет. Это сугубо частное мероприятие, которое не оплачивается из казны…

В дверь постучали, и в спальню вошел облаченный в темно-синий халат Микки. Лицо его было печально, глаза покраснели.

— Извини, Викки, я слышал, что ты только что сказала, дверь была неплотно прикрыта… Да, ты, разумеется, права, но «Дейли кроникл» может писать про нас любую чушь, и ей поверят.

— Не только чушь, мой мальчик, — отрубила Сибби, — но и кое-что весьма правдивое.

Вика подошла к Микки, обняла его и поцеловала в небритую щеку. В таком утреннем виде, ненафранченный, он выглядел тем, кем и был на самом деле: семидесятилетним сыном, только что узнавшим о смерти своего девяностосемилетнего отца.

Принц Уэльский вдруг уткнулся ей в плечо, послышались его тихие утробные рыдания. Сибби, которая терпеть не могла слез, моментально вышла, и обязанность утешать Микки досталась Вике.

— Он был таким… добрым… Мамуля всегда ругала меня… Иногда даже била… Ладонью по лицу. Несильно, но очень унизительно… А он никогда не бил. И разрешал воровать сладости из апартаментов моей бабушки, вдовой королевы… И еще он подбрасывал меня в детстве высоко-высоко, и я боялся, что улечу в космос и не вернусь. И он единственный, кто выразил мне соболезнования, когда в туннеле погибла она…

Она, то есть бывшая жена Микки, принцесса Уэльская, мать Питера.

Вика просто позволила Микки выплакаться у нее на плече — впрочем, отец Питера не стал злоупотреблять этим, потому что через несколько минут, взяв себя в руки, отпрянул от Вики и произнес:

— Спасибо тебе, девочка моя. Мне лучше, намного лучше. А теперь, думаю, нам нужно выпить кофе, а потом начать готовиться к твоему с Питером бракосочетанию. Ах, вот, собственно, и он…

Появившийся Питер, выглядевший растерянно и подавленно, таким Вика его никогда еще не видела, даже после смерти тетки, обнял сначала отца, а потом и Вику.

— Мы можем все отложить… — прошептала она, целуя Питера в висок.

Но молодой человек отрывисто произнес:

— Нет, нет… Просто, понимаешь, это последний прикол дедули, который тот отчебучил в этой жизни. Ты же сама знаешь, что он обожал подобные вещи! Теперь будет вовсю прикалываться там.