Книга Незримые нити, страница 44 – Евгения Горская

Ирена попыталась высвободиться, но он не отпустил.

— Ира, ты мне очень нужна, — зло сказал он. — Ты мне необходима. Я не знаю, почему это получилось, но… Ты мне очень нужна.

Она отодвинула его ладонями, грустно улыбнулась.

— Я тебя приворожила. Я цыганка. Забыл?

Сегодня на ней был голубой свитер, она казалась новой, незнакомой. Но от этого не менее близкой.

— Помню, — усмехнулся Борис.

Он снял пуховик, бросил его на стоявший рядом стул и снова обнял Ирену.

— Ты меня ждала?

— Да, — не сразу сказала она.

— Ира, я ничего не могу тебе предложить. — Он опустил руки, Ирена быстро прошла в комнату, села на кровать.

Кровать была широкая, двуспальная.

— Когда тебе нужно к тетке? — Он сел рядом.

— Как только передохну.

— Я приеду вечером.

— Вечером мы все собираемся в ресторане.

Он заглянул ей в глаза. Провел ладонью по волосам.

Он не мог остаться с ней на ночь, и она это понимала. Она отлично его понимала, лучше всех.

— Я приду завтра утром.

— Только попробуй не прийти!

Она закрыла глаза, он поцеловал сомкнутые веки. Потом целовал лицо, шею, сминая рукой ворот свитера.

На работу он не поехал. Остановил машину у незнакомого ресторана, долго, без удовольствия обедал. Потом, пока совсем не стемнело, бродил по улицам. К машине он вернулся, когда обычно уезжал с работы. Домой приехал немного раньше обычного и очень ласково разговаривал с Лизой. Впрочем, на это сил требовалось немного, поскольку разговаривать им было не о чем.

Новая уборщица в квартире уже поработала, сантехника сияла, как только что купленная.

* * *

— Осталась бы у меня, — в который раз проворчал Семен, одеваясь. — Работать ты не собираешься, что тебе дома делать?

Наташа потрясла головой — поеду. Дома делать действительно было нечего, но, во-первых, сидеть целый день в чужой квартире было скучно, а во-вторых, Наташе хотелось видеть, что он войдет в клинику живым и здоровым.

Они больше не говорили об убийстве и о том, что вокруг творилось слишком много странного, но это не значит, что Наташа перестала об этом думать.

Она только об этом и думала. А еще о том, что без Семена ей плохо, а с Семеном хорошо, даже когда он на нее ворчит и злится оттого, что она его не слушается.

Соседка Сабина Федоровна сильно облегчала жизнь, гуляя с собакой, и к клинике они подъехали раньше обычного. А до Наташиного дома такси ехало долго, замирая в начинающих скапливаться пробках.

Звонок Елизаветы застал ее, когда она отпирала дверь.

— Наташа, мне так неудобно… — виновато проговорила бывшая заказчица. — Но… может быть, вы все-таки закажете раму? Вы умеете это делать, а я нет. Пожалуйста.

Наташа одной рукой стянула пуховик, положила на пуфик.

— Извините, что так получилось. Я заплачу, не беспокойтесь.

— Не надо платить, — отказалась Наташа. — Я должна была передать картину в раме.

— Извините, Наташенька, — голос звучал просительно. — Когда сможете подъехать?

— Прямо сейчас, — решила Наташа. — Вам удобно?

— Очень удобно, — обрадовалась Елизавета.

Тащиться к Елизавете через пол-Москвы было лучше, чем замирать от страха, что с Семеном может случиться что-то непоправимое, а она не знает, как его спасти. Жаль, что страх до конца не исчезал, чем бы она ни занималась.

— Извините, Наташа, — сокрушалась Елизавета, протягивая ей упакованный в целлофановую сумку холст.

Вид у нее был такой виноватый, что пришлось успокоить заказчицу.

— Ничего страшного.

Елизавета ласково посмотрела на Наташу и неожиданно сказала:

— Вы изменились.

— В каком смысле?

— Вы такая сияющая.

Наташа не предполагала, что заказчица обращает внимание на ее настроение. Наташе казалось, что она для Елизаветы является кем-то вроде безмолвной крепостной, которая по определению не должна иметь человеческих чувств.

— Изменения в личной жизни? — улыбнулась Елизавета.

Странно, но Наташа опять почувствовала себя крепостной перед ласковой барыней. Наверное, поэтому и сказала:

— Да.

Она не крепостная. У нее тоже есть личная жизнь. Не хуже, чем у Елизаветы.

— И кто же он? — продолжала ласково улыбаться Елизавета.

— Врач. Очень хороший.

— Поздравляю, — искренне произнесла Елизавета. — Счастья вам.

Напрасно она не любит заказчицу. Елизавета нормальная баба. Просто Наташе не нравится выполнять чужие хотелки, вот она и придирается.

От Елизаветы она поехала в багетную мастерскую. Знакомый мастер пообещал оформить картину сегодня же, Наташа поблагодарила и наконец вернулась домой.

Тревога, которая в последние дни мелькала где-то на краешке сознания, неожиданно словно окутала липким облаком.

Наташа решительно отперла дверь, позвонила в соседскую квартиру. Никто не отозвался.

Она вернулась к себе и позвонила Семену, понимая, что мешает ему.

— Да! — рявкнул он.

— Когда ты освободишься? — быстро спросила Наташа.

— Немного раньше. Я за тобой заеду.

Он отключился. Наташа посмотрела на часы — ждать предстояло еще несколько часов.

Темнело. Луна ярким кругом желтела на темно-синем небе, рядом виднелась крошечная звездочка. Потом луна скрылась за соседним домом, и небо перестало казаться синим. Оно стало мутным.

Семен приехал уставший, недовольный. Не стоило к нему приставать, но Наташа, открыв дверь, хмуро спросила:

— Почему ты из всех своих баб выбрал меня?

Наверное, на улице шел снег, потому что меховая кепка у него на голове была мокрой. Семен снял кепку, стряхнул капли на пол.

— У меня нет никаких баб.

— Семен!

— Отстань!

Он расстегнул пуховик, прижал Наташу к свитеру и шепнул в ухо:

— Я тебя люблю.

Наташа отстранилась и посмотрела ему в глаза, и тогда он добавил:

— Хотя ты и дура.

Потом он рассказал, что утром позвонила приехавшая хозяйка квартиры, в которую его пытались зазвать, он только что успел с ней встретиться, и показал Наташе фотографии паспортных страниц человека, снявшего квартиру.

— Я уговорил хозяйку мне их переслать, — почему-то усмехнулся Семен. — Она согласилась.