Книга Сыграй со мной в любовь, страница 58 – Мария Коваленко

Сумасшедшая мысль. Опасная для воображения. Однако в уютной сонной тишине скрыться от неё было сложно. Ни чтение книги, ни кофе, ни приготовление свежего компота не могли вытолкать её из сознания.

Как ни странно, облегчение наступило только в спальне, рядом с Димой, когда я с чашкой горячего компота устроилась на кровати.

— У меня в детстве была кошка, она, как ты, любила скручиваться у ног и спать, — спящий Дима оказался вовсе не спящим.

— Ого, какие откровения, — я поставила чашку на тумбочку. — Оказывается, у тебя и кошка была, и детство.

Дима приподнялся на локте.

— А что, были сомнения? — натянул до самых глаз маску.

— Судя по любви гулять по лужам — не без основания. Нормальные люди отгуливают своё лет до семи.

— Ах, ты!

Только я закончила фразу, как Дима изловчился и, крутанув меня на спину, устроился сверху.

— Смелая птичка, — с настырностью маньяка он натянул мне на лицо свободную чистую маску и, судя по морщинкам-лучикам у глаз, улыбнулся.

От такой заботы под ребрами кольнуло. Всевышний с мелком судьбы усилил нажим, и я снова почувствовала его незримое будоражащее скольжение.

— Напяливать на меня этот намордник было вовсе необязательно, — просипела сквозь ком в горле. — После двух ночей в одной кровати, если бы могла, уже бы заразилась.

— Кто сказал, что я защищаю тебя от заразы? — левая черная бровь вскинулась вверх.

— А от чего? — не удержавшись, я обвила Димину талию своими ногами. Получилось идеально, словно пазлы одной картины. Лодыжки сомкнулись на крепких мужских ягодицах. К развилке ног прижался член. Уже большой и горячий.

— Ты серьезно, не знаешь? — одно движение бедрами, и у меня внутри начал разгораться пожар.

— Тебе нужно отдыхать, — пойти на попятную было чертовски сложно. Голова отказывалась соображать, а тело требовало, чтобы штука, упирающаяся в шов домашних брюк, поскорее оказалась внутри. — Много спать и пить… Я компот принесла.

— Компот? Не хочу компот, хочу тебя, — новое движение бедрами выбило из меня предательский стон. — От губ до сладкой, круглой и, я подозреваю, девственной пятой точки.

— О нет, горячий папаша! Никаких пятых точек. И вообще, тебе нужны силы, — мысленно ругая себя за то, что сама спровоцировала, я попыталась отстраниться. — Так что компот! Он из сухофруктов, очень полезный.

— Только после тебя, — Дима проигнорировал мою попытку. — Покажи пример.

— Эм… — понятно было, что кое-кто решил поиграть, но возникла одна проблема.

— Что такое?

— Дело в том, что… Я не люблю компот. С детства. Ни сухофрукты, ни их вареный вариант. Для меня это гадость. Хуже лишь гречневый молочный суп.

— Привередливая девчонка. А что ты ещё не любишь?

— Да… Мало чего на самом деле.

— В таком случае, что любишь? — перекатившись набок, Дима устроился поудобнее.

Начавшийся с флирта разговор неожиданно свернул совсем в другое русло.

Мне стало не по себе.

— Давай, маленькая, доверься мне. У нас общая дочь, а я знаю лишь твой любимый рецепт кофе, — несмотря на мою растерянность, Дима, похоже, и не думал сдаваться.

— Я об этом как-то не думала. Какого-то списка нет.

— Но есть же что-то, что тебе точно нравится.

— Наверное, как большинству: лето, солнце, шоколад… — теперь я была рада, что на мне дурацкая маска, закрывающая лицо. Без неё я, наверное, выглядела бы полной дурой.

— Хм… — маска Димы натянулась, выдавая улыбку. — Большинству ещё нравятся деньги, красивая одежда, комфортное жилье.

— Да-да, — окинув взглядом квартиру, согласилась я. — Это тоже. Особенно последнее. Даже не представляла раньше, что так буду любить удобства.

— А ещё подавляющее большинство любит море и… — взгляд синих глаз стал серьезным, — секс.

Мне резко расхотелось продолжать наше импровизированное интервью. Дима точно не был мальчишкой, который способен говорить обо всём подряд без конкретной цели. Он к чему-то вёл. И это «что-то» явно не понравилось бы его лечащему врачу, рекомендовавшему покой и постельный режим.

— На море я была давно, в детстве. Так что не знаю, люблю ли его. А секс… С тобой мне нравится всё, — я нервно облизнула губы. — Но заниматься им мы сейчас не будем.

— Всё-всё? — глаза Димы превратились в узкие щелочки. Окончание моей фразы он будто и не услышал.

— Да, — догадавшись, чем грозил мне этот ответ, я изо всех сил уперлась ладонями в мужскую грудь. — Но ты прекрасно помнишь, что сказал доктор, так что никаких опытов! К тому же скоро проснется Вера.

Будто я пыталась сдвинуть гору, Дима не отодвинулся ни на сантиметр. Наоборот, прижав одной рукой к себе ещё ближе, другой он настойчиво потянул вниз мои штаны вместе с бельем.

— Рекомендации доктора, конечно, закон, и я не собираюсь их нарушать, — этот наглый врун, как пушинку, подхватил меня под ягодицы и усадил на себя, — но, помнится, пару лет назад кое-что тебе всё же не понравилось.

От собственного вида, того, как раскрытая, словно ракушка, сижу на сильной груди, и жадного взгляда синих глаз к щекам прилила кровь.

— Говорят, чтобы полюбить некоторые вещи, нужно попробовать дважды, — одним движением Дима стянул с себя маску. — Я задолжал тебе много чего, птичка. Не хочу ждать ни дня, чтобы начать отдавать долги.

Кадык на его горле дернулся, и я поняла, что сейчас не до шуток нам обоим.

— А если скажу, что ты мне ничего не должен? — я тоже сняла маску. Не хотелось больше никаких тайн и игр.

— Тогда я просто буду тебя благодарить, — широкие ладони стиснули мою попу и приподняли выше, почти в уровень горячих губ. — За дочку. За то, что ты моя. За то, что заставляешь меня любить эту грёбанную жизнь.

Не зная, куда деть руки, я зарылась пальцами в короткие мужские волосы. "Заставляю любить" — почти признание. Немного не то, о каком я мечтала, не всё равно сильное и важное. Важное для него, а значит — и для меня.

— Только не заставляй больше отвечать ни на какие вопросы, — сгорая от стыда и желания, я закрыла глаза. — Пожалуйста.

Обдавая дыханием, упругий язык прошелся по моему лону. Очертил круг вокруг клитора. Толкнулся внутрь, выбивая из моей груди первый глухой стон.

— И не собирался, — оторвавшись ненадолго, Дима, словно наркоман, втягивающий дозу, провёл носом по внутренней стороне бедра. — В некоторых вопросах я предпочитаю убеждаться лично.