Книга Обреченная на корону, страница 34 – Виктория Холт

— Отдыхает, — ответила я ему.

— Миледи, мы проиграли бой. Наша армия разбита. Победа за Эдуардом. Милорд Сомерсет взят в плен. Это конец, миледи. Эдуард отвоевал престол.

— Вы уверены?

— Видел собственными глазами.

— Понятно, — сказала я.

— Я не посмел сказать все королеве, миледи.

— Что вы скрывали?

— Принц убит. Прошу вас, скажите ей. Она должна знать... а я не смею.

Я уставилась на солдата. Неужто? И попыталась представить, как эта весть подействует на Маргариту. Она сильная женщина — в этом я убедилась, но если правда, что принц убит... как ей сказать?

И я не сказала. Решила сперва убедиться, что это так. Ночь провела беспокойно. На рассвете проснулась и обнаружила, что в келье у меня кто-то есть. То была королева.

— Не спишь, Анна? — спросила она. — Нет, — ответила я. — Не могу.

— Почему не приходит никаких вестей? Эдуард сказал, что сообщит, когда сражение окончится. Не может ведь оно длиться до сих пор.

— Оно кончилось, — сказала я.

— Ты что-то знаешь. Эти солдаты... что-то тебе открыли. Скажи мне. Приказываю.

Я молчала. Маргарита схватила меня за плечи и затрясла.

— Говори. Скажи самое худшее. Я запрещаю тебе утаивать правду.

—Бой окончен, — сказала я.— Армия Ланкастеров отступает. Йорки выиграли битву при Тьюксбери.

— Так почему же не сказали мне?

— Солдаты не решились. Начали говорить... а потом побоялись.

— Как посмели они что-то скрывать?

— Не хотели причинять вам боль.

— Что еще ты знаешь? — спросила она. Я молчала.

— Говори, Анна Невилл! — вскричала Маргарита. — Ты не должна скрывать от меня никаких вестей.

Я опять не раскрыла рта.

Глаза у Маргариты стали бешеными. Казалось, она на грани помешательства. Я подумала — как сказать ей о смерти сына?

Маргарита, должно быть, прочла мои мысли. Я сказала, что битва проиграна. Да и все равно, она знала о поражении от раненых. Какая весть может быть хуже этой, и где Эдуард? Почему не едет? Думаю, в тот миг она догадалась.

Такого полного отчаяния я еще не видела. И не представляла, как утешить ее.

— Эдуард, — спокойно произнесла она. Я кивнула.

— Что с ним? Взят в плен?

В голосе ее звучала надежда. Я не ответила.

— Скажи мне, ради Бога, скажи.

— Солдаты могли ошибиться, — сказала я.

— Что они тебе сказали?

— Что видели его.

— Так... так.

— Убитым.

— Значит, он мертв. Мой сын мертв! Я подошла к Маргарите и обняла ее.

— Солдаты ошиблись. Вы же знаете, как возникают подобные слухи.

Маргарита села на тюфяк и уставилась в пустоту. Я увидела на ее щеках слезы.

— Эдуард был для меня всем, — негромко сказала она. — Когда он родился... это было величайшим счастьем в моей жизни. Красивый, умный ребенок. Я наблюдала, когда он был малышом... нет ли у него отцовского безумия. Безумия не было. Он был умным и красивым. Мог стать великим королем. У него были прекрасные способности. Он жив. Он не может быть мертвым.

— Солдаты ошиблись, — сказала я. — Они говорили с чужих слов. Наверняка.

Маргарита гневно повернулась ко мне.

— Тогда где же он? Будь жив, то вернулся бы. Он знал, где я. И вернулся бы ко мне. Я лишилась его. Теперь уже все не важно. О Господи, почему ты не прибрал первой меня... вместо моего умного, красивого сына?

— Не нужно горевать. Мы еще услышим другие вести.

— Да, — сказала она. — Услышим. Но в глубине души я знаю: больше не увидеть мне его милого лица. Это и твоя утрата, дочка. Я стала думать о тебе, как о дочери. Ты была его невестой. И лишилась мужа, как я сына.

Маргарита стиснула мои руки, и я сказала снова:

— Это может оказаться неправдой. Она покачала головой.

— Я знаю. Это конец. Что мы наделали? Сперва Уорик, а теперь Эдуард... мой Эдуард. Ничто Не стоило такой цены. Пусть бы Йорк носил корону... лишь бы мне оставили сына.

Я не представляла, как ее утешить. Она любила его. И была более горячей в любви, чем в ненависти. Иногда я задумывалась, не любит ли она Эдуарда так горячо, потому что он должен стать королем и вернуть престол дому Ланкастеров, но тут поняла, что любила она его не только как человека, который насытит ее честолюбие, но и как сына.

— Оставь меня, — сказала Маргарита. — Я хочу побыть в одиночестве. Оставь меня с моим

горем.

Я хотела напомнить ей, что пока мы только слышали о смерти Эдуарда от солдат. Они могли ошибаться. Но королева не хотела слушать. Мне оставалось лишь уйти.

На другой день все подтвердилось. Принц действительно погиб в бою. Победа досталась Йоркам. Сомерсет и еще несколько значительных командиров попали в плен и тут же подверглись казни. Ланкастеры потерпели полное поражение, и король Эдуард вернулся на престол. Печально было видеть торе королевы, но все же я твердила себе: «Я свободна. Тому, чего я страшилась, никогда не бывать».

Нам посоветовали оставаться в монастыре. Напомнили, что мы враги короля-победителя и наша участь еще не определена. Поэтому обеим лучше пока остаться на месте.

Мое будущее было действительно неопределенным. Меня могли посадить в Тауэр. Я была врагом короля. И моя мать тоже. Однако Изабелла оказалась на стороне победителей, потому что Кларенс вовремя переметнулся.

Со мной могло произойти все, что угодно; но я думала только о том, что больше не нужно страшиться ненавистного брака.

Прошел еще один безотрадный день. Я знала, что наша судьба скоро решится. Думала о серых стенах лондонского Тауэра, я много раз проезжала мимо них, и всякий раз они меня ужасали. Некоторые люди проводили там годы жизни, не зная за что. Но мы будем знать,

Маргарита была так ошеломлена горем, что, казалось, не думала о ждущей ее участи. А меня моя участь беспокоила. Мне было пятнадцать лет; моя жизнь только начиналась, и я приходила в ужас при мысли, что проведу ее в темной, сырой тюрьме. Я избежала страшившей меня судьбы. Не грозит ли мне другая, столь же тягостная?

Поэтому я вздрагивала при каждом звуке, напряженно прислушиваясь, не едут ли стражники.

Наконец они появились. Окружили монастырь, их начальник повел разговор с монахинями.

Услышав снизу голоса приехавших, я пошла к

королеве. Она сидела в кресле, держа в руках Библию.

— Там стражники, — сказала я. — Наверняка приехали за нами.