Книга Пепел книжных страниц, страница 18 – Антон Леонтьев

— Потому что черт есть, я вас уверяю! Он приходит ко мне каждую ночь! Хотите, Нина Петровна, я вас с ним сведу?

Если не алкоголь и не наркотики, то, стало быть, тяжелое психическое заболевание. Параноидальный бред с видениями.

Нине сделалось не по себе — нет, она не боялась Ивана Карамазова, она боялась за него: читая роман, она не испытывала к нему ни малейших теплых чувств, а повстречав вживую, вдруг проникалась симпатией.

Девушка положила руку поверх ладони среднего брата и произнесла:

— Черта нет, уверяю вас. А вам нужна помощь…

Только вот кто мог оказать Ивану Карамазову эту помощь? Ему требовался высококвалифицированный врач-психиатр, которого в те времена, более того, в глухой провинции, просто не было.

Доктор Дорн?

Ну нет, тот, быть может, и неплохой медик, однако без специализации по психиатрии, к тому же уровень его знаний находится на уровне второй половины XIX века. А Ивану требовались знания и, что важнее всего, психотропные медикаменты века XXI.

— Все будет хорошо, — произнесла Нина, лихорадочно размышляя, что же делать. А что, если отправить Ивана отсюда в Москву или Питер? Или вообще за границу, к лучшим специалистам по душевным болезням?

Чтобы они, как и князя Мышкина из другого романа Достоевского, спеленав в смирительную рубашку, посадили в отдельную камеру, поливали холодной водой и называли идиотом?

— Все будет хорошо, — повторила она, понимая, что все весьма плохо. И что она не знает, как поступить.

Ее рука продолжала покоиться поверх ладони Ивана.

Тот вдруг поднес ее к своим губам, поцеловал горячими сухими губами и произнес:

— Нина Петровна, выходите за меня замуж!

Думая, что ослышалась, девушка уставилась на среднего Карамазова, а тот заявил:

— Вообще-то я думал, что брак и связанные с этим обязанности — пустое, не по мне, однако это было до того, как я встретил вас.

И, соскользнув со стула, вдруг прилюдно опустился на колено и громко произнес:

— Нина Петровна, официально делаю вам предложение своей руки и сердца и прошу разделить со мной все радости и горести до конца жизни!

Нина, чувствуя, что краска заливает ее лицо, не знала, как поступить — Иван, стоя на колене на весьма грязном полу трактира, продолжал по-прежнему сжимать ее ладонь.

Посетители, от внимания которых не ускользнула ни эта удивительная сцена, ни слова Ивана, заулыбались, некоторые (в основном мужчины в возрасте), вздернув брови, даже забили в ладоши.

— Иван Федорович, умоляю вас, прекратите! — простонала девушка, а Иван ответил:

— Прекращу тотчас, как вы ответите мне согласием, Нина Петровна! Я влюбился в вас с первого взгляда. Вы — удивительная барышня!

Ну да, из XXI века, к тому же из реального мира…

Хотя кто посмел бы утверждать, что мир, в котором она находилась, был выдуманный?

— Иван Федорович! — взмолилась девушка, не зная, как себя вести.

До недавнего времени она и не задумывалась особо о семейной жизни, ведь у нее имелся Славик, с которым они о женитьбе речи не вели, однако который вполне себе официально считался ее молодым человеком.

До тех пор, пока она не застала его в кровати с пышногрудой блондинкой из отдела аспирантуры.

Но Иван Федорович Карамазов — совсем другое дело. И вовсе не потому, что он выдуманный, потому что он очень даже настоящий, а потому, что она знала его всего каких-то полчаса, а он уже делал ей предложение.

Хотя, если поразмыслить, она знала его даже дольше, чем Славика: «Братьев Карамазовых» она читала еще до поступления в университет…

Но все равно: и это скороспелое предложение руки и сердца, и вся эта сцена на коленях в трактире, по своему надрыву весьма и весьма достоевская, была — и в этом она не сомневалась — следствием возбужденного, нервозного, болезненного состояния среднего Карамазова.

И ему требовалась квалифицированная медицинская помощь, а не женитьба на таинственной, вскружившей ему затуманенное сознание незнакомке.

К тому же пришедшей в Скотопригоньевск из реального XXI века через темно-синюю деревянную дверь с ручкой в виде разинутой пасти льва.

— Иван Федорович… — промолвила девушка и вдруг подумала, что из Ивана Карамазова, вероятно, даже несмотря на все его странные идеи и философские терзания, вышел бы неплохой муж. Да и некрасивым его, несмотря на весь его напускной байронизм, или даже благодаря ему, назвать было нельзя.

Господи, о чем она думает!

— Да, Нина Петровна? — произнес он с явной надеждой и сжал руку девушки еще сильнее.

Нина вдруг подумала, что этот человек может быть опасен. И не столько по причине своих богоборческих идей, сколько по причине своего психического заболевания, которым он, беседовавший каждую ночь с чертом, явно страдал.

Причем не только опасен, а даже крайне опасен.

А что, если он устроит сцену или даже нападет на нее, если она ответит ему отказом? Или, последовав за ней, нападет на нее где-нибудь на улице замшелого тихого провинциального Скотопригоньевска?

Замшелого и провинциального — это правда, но не такого уж тихого: тут ведь не только черт к среднему Карамазову в гости зачастил, но и старика Федора Павловича должны были скоро кокнуть.

А что, если это сделал Иван? Точнее, не сделал, конечно же, а сделает — Федор Павлович, судя по всему, был еще жив‑здоров.

Но коптить небо ему оставалось недолго.

— Иван Федорович, поднимитесь с колена и сядьте на стул! — произнесла девушка тихо, но, как и полагалось в подобных сценах у Достоевского, с надрывом.

— Только после того, как вы дадите мне ответ, Нина Петровна! — заявил тот, и девушка пообещала:

— Дам. Но сначала мне надо сказать вам что-то крайне и крайне важное…

Была не была — вряд ли она могла сослаться на то, что не имела права вклиниваться в ход действия романа, потому что уже в него вклинилась.

Тем более что это для читателей был роман, а для всех, кто его населял, а теперь, выходит, даже и для нее самой — настоящая жизнь.

И, о чудо! — средний Карамазов, с точно такой же легкостью, как прилюдно опустился на колени в трактире, снова присел на стул.

Продолжая при этом сжимать, с каждым мгновением все сильнее и сильнее, руку Нины.

— Так что вы хотите мне поведать, Нина Петровна? — поинтересовался Иван. — То, что дадите соблаговоление стать моей супругой?

Человек он был неплохой, вероятно даже, весьма хороший, к тому же с внешностью романтического героя, столь симпатичной впечатлительным барышням, однако Ивану требовалась помощь.