Онлайн книга «Выхода нет»
– У тебя всё в порядке? – спрашивает Куинн, который, стоя возле кофемашины, размышляет, какой кофе ему выбрать. За ухом у него торчит ручка, как и всегда. – Все хорошо, – отвечает Эверетт. – Пытаюсь не одеревенеть, как мои ноги. – Ах, вот как… – А ты как? – Хреново. – Он бьет рукой по аппарату. – Нигде никаких следов Кёйпера. И такси он вроде бы тоже не нанимал, хотя мы и не проверили еще все фирмы… Как много фирм такси в этом гребаном городе? – На вокзале в дождь их точно никогда нет, – вздыхает Эверетт. Вернувшись в кабинет, она подсаживается к Сомер и интересуется, глядя на бумаги на столе перед констеблем: – Что-нибудь нашла? – Просто хочу понять, есть ли что-нибудь на молодого человека Лорен Камински. Брови Верити лезут вверх. – Ты что, думаешь, его надо подозревать? – Нет, наверное. – Эрика криво улыбается. – Но я хочу поставить жирную галочку в графе «железное алиби». – Сомер, – зовет ее Бакстер с противоположного конца комнаты, – тебе звонят. По третьей линии. * * * Запись телефонного разговор с Филиппом Эсмондом, 7 января 2018 г., 16:55. Разговор провела детектив-констебль Э. Сомер. Ф.Э.: Констебль Сомер? Это опять Филипп Эсмонд. Я видел новости. Про Мэтти. Э.С.: Мне очень жаль. Ф.Э.: Хотелось бы мне успеть вовремя… Э.С.: С ним были его бабушка и дедушка, если вам будет от этого легче. Ф.Э.: Ну хоть что-то, наверное… Они, должно быть, с ума сходят. Сначала Захария, потом Сэм, а теперь вот это… (вздыхает). Ну что, по крайней мере, все это дерьмо в Сети перестанет обвинять ее в том, что она была плохой матерью. Э.С.: Я знаю, что это может быть нелегко, но вам надо просто не обращать на это внимания. Они же вас не знают. И устраивают бурю в стакане воды. Ф.Э.: Да, я все понимаю. Правда, это легче сказать, чем сделать… Послушайте, я позвонил вам потому, что кое-что вспомнил. В нашем последнем разговоре вы упоминали «лачугу». Ну, якобы о ней говорила Ма. Э.С.: Совершенно верно. Кажется, она думает, что ваш брат может быть там. Ф.Э.: Знаете, по-моему, это очень маловероятно, но мне кажется, я понял, что она имела в виду. Когда мы были детьми, один раз ездили на южное побережье на каникулы. И там Па арендовал пляжный домик на Кэлшот-Спит [59]. Э.С.: Домик на берегу? Ф.Э.: Вот именно. Но со своим Альцгеймером она может все путать. Наверное, забыла, что Майклу уже сорок, а не четырнадцать… Я знаю, что он тогда влюбился в то место. Но, наверное, этот дом развалился много лет назад. Если хотите знать мое мнение, то шансов застать его там у вас нет, хотя мне показалось, что я должен вам об этом сказать. Э.С.: А вы можете письменно сообщить мне точные координаты этой… лачуги? Ф.Э.: Конечно. Э.С.: И еще – если ваш брат с вами свяжется… Ф.Э.: Обязательно. Как только брошу якорь в Пуле, я сразу же выеду в Оксфорд. При хорошем ветре это займет не больше двух дней. * * * Дом встречает меня темными окнами. Ничего другого я и не ожидал, но, когда выключаю двигатель и пешком иду по подъездной дорожке, на сердце у меня неспокойно. Из-за всего этого почтового мусора я с трудом открываю дверь. Реклама агентств по торговле недвижимостью, какие-то листовки либеральных демократов – все это идет прямо в ведро. А еще предложения по уходу за садом и по доставке пиццы. На них мне грех жаловаться – последнее время я живу на этой гребаной пище. Включаю свет, компьютер на кухне, ставлю замороженную еду в микроволновку. Моя слабая попытка убраться на кухне ни к чему не приводит, потому что посудомойка уже забита под завязку, так что посуду больше ставить некуда. Я открываю бутылку вина. Мне казалось, что она все еще лежит в холодильнике, но, должно быть, я прикончил ее прошлым вечером. Последнее время такое случается достаточно часто. Раздается звонок в дверь. Я решаю не открывать ее. У Алекс есть свой ключ, а встречаться со свидетелями Иеговы у меня нет никакого настроения. Или с бывшими преступниками, занявшимися разъездной торговлей, – последнее, что мне сейчас нужно, это новые полотенца на кухню. Но звонок звонит опять. И опять… Я распахиваю дверь и вижу на пороге не очередного коммивояжера из Ноттингема, а Сомер. – Простите, что беспокою вас дома, сэр. Я пыталась дозвониться, но ваш мобильный не отвечает. Твою мать… Я, должно быть, забыл его зарядить. – Я хотела вам кое-что рассказать, – продолжает она неуверенным голосом. – Правда? – О том, что сказал мне Филипп Эсмонд. Он звонил сегодня. Мне только сейчас приходит в голову, что я стою перед ней с бокалом вина в руке. И что распить бутылку с кем-то – это, возможно, единственный способ не выпить ее всю в гордом одиночестве. – Не хотите зайти? – Я делаю шаг в сторону. Она колеблется и смотрит в коридор у меня за спиной. – А как же ваша жена, сэр… – Она у сестры. – Ну, если вы так считаете… – Сомер улыбается. – Почему бы и нет? Я иду вслед за ней на кухню, наблюдая, как она изучает внутреннюю отделку, мебель и декор. И, естественно, делает выводы. Ведь нас учат именно этому. Хотя вовсе не нужно быть полицейским, чтобы прийти к некоторым очевидным выводам, глядя на состояние, в котором находится дом. Грязь, пустые упаковки возле задней двери, тот факт, что, вернувшись, я первым делом не принял душ… По идее, меня должно напрячь то, что она все это видит, но почему-то я ничего не чувствую. – Бокал вина? – предлагаю, указывая ей на стул. – Половинку, – отвечает Сомер. – Я за рулем. Я достаю бутылку и чистый бокал. – И что же рассказал вам Филипп Эсмонд? – Когда констебль Эверетт рассказала матери Эсмонда о том, что тот пропал, та упомянула какую-то лачугу. Оказалось, что это пляжный домик на Саутгемптон-уотер. – И?.. – Понимаю, что это выглядит притянутым за уши, но вам не кажется, что нам стоит проверить это место? Просто для успокоения души? – А почему, черт побери, он должен быть именно там? – Я знаю, что в этом нет никакой логики. Просто вспомнила одно из сообщений на горячую линию, касающееся Хайта [60]. А это недалеко от Саутгемптона. |