Онлайн книга «Чудо»
|
– Что? Видения какие-то? – А? Да нет. Я же не того, – он покрутил у виска. Какая жалость. – Конечно, конечно. – Я сделал максимально серьезное лицо и одобрительно кивнул. – Нет, никаких видений, все штатно. Возвращается Петренко, но какой-то странный. Движется странно. Я говорю, на всякий случай и еще в шутку, мы так иногда шутим: «Стой, кто идет?» А он не засмеялся, а не своим голосом и так как-то громко очень, как из бочки: «Я Бог Отец. Здесь придет Сын мой». Я подарил Дунаеву одну из своих улыбок, говорящую: «Ты на правильном пути, сынок». – Скажу честно, что уже трухнул слегка, и говорю: «Петренко, что с тобой?!» Сам достаю оружие на всякий случай и невольно заряжаю. А он снова, как гром приглушенный: «Я Бог Отец. Здесь придет Сын мой». – Так, и что? – Но тут я вижу, что позади того стоит еще один Петренко и смотрит на меня и на этого, раскрыв рот от изумления. Давай, Данте Алигьери, жги, подумал я. – Ну, мне тут стало совсем не по-детски жутко. Но я пока не двигался и просто оцепенел с оружием в руках. – А ты оружие на него направил? – уточнил я. – На кого? А, нет, опустил в землю. Руки стали тяжелыми и как будто сами вниз пошли. – Не по уставу. Оружие заряженное. – Да, не по уставу. А по уставу мне надо было второе предупреждение сделать. И два предупредительных. А потом на поражение. Вот только… – Он опять замялся. – Так? Дунаев смотрел в сторону стеклянными глазами. – Этот, который ближе был, вдруг исчез. И знаете что? Я молчал, боясь лишить бойца вдохновения. – И тут я не вижу, не слышу, но понимаю, что он прямо за мной. Я боюсь пошевелиться… – Он замер, и возникла пауза. – Как это «понимаю»? – спросил я наконец. – Не знаю, я просто это понимал. – И что? – Потом-тот голос раздался внутри меня, и очень-очень громко. А потом была за спиной такая яркая вспышка, что все передо мной стало видно, как днем. – И Петренко? – спросил я, чувствуя, что мой рассказчик начал путаться в показаниях. – Что Петренко? – Его тоже стало видно, как днем? Он же перед тобой был. – Не помню, – он удивленно посмотрел на меня. – Да, и Петренко. Точно. Но мы с ним не разговаривали. Я наконец смог двигаться, и побежал. Бросил оружие, и в лес. Я не все помню тут. Помню, что навстречу мне бежали какие-то люди. Зачем, я не думал. А потом. Утром нашли меня на опушке. – Что ты там делал? – Сидел. – Просто сидел? – Да, я там все время сидел. Но нашли меня только утром. Я посмотрел на Дунаева и вдруг подумал, что он мог там и правда сидеть несколько часов, вообще ни о чем не думая. Такой у него был теперь вид. И вот я смотрел на него и думал, какой вердикт выносит рассказу этого солдата Борис Андреевич, то есть я. И признаюсь честно, пока вердикта я не вынес. – Спасибо, рядовой. Скажи-ка, а Петренко твой рассказ подтвердит? Он задумался на пару секунд. – Должен. Разве нет? – Ты мне скажи. – Должен. Я попросил оставить Дунаева в соседней комнате, а дверь туда не закрывал, и привести Петренко. Как я почему-то и ожидал, парень был рыжий, с голубыми глазами. Смотрел на меня очень запросто, явно выражая готовность поговорить. – Рядовой Петренко? – Да, он самый, – с ухмылкой начал он, – раб Божий, Бога наблюдавший. Шо вам рассказать? Звук «г» он произносил с акцентом. – Ну, давай сразу начнем с того момента, когда ты возвращался ночью на пост. Что ты увидел? – Бога увидел. Егову. – Егову? А как ты это понял? – Шо? – Ну, что перед тобой Бог? И именно Иегова? – Да он сам сказал, – молвил Петренко радостно. – Я Бог. Тут не ошибешься. – Ты раньше часто богов видел? – Ни разу. Впервые, стало быть. – Как же ты их различаешь, я не пойму? Почему это был, например, не Христос? – Да ну, Христос. Неужели я бы не отличил? Егова совсем не такой. – Петренко повел ладонь вверх, как бы показывая движение стоящего на его ладони. – Он многоликий, светящийся, и голос у него как гром. Я призадумался. – Ты же православный, – говорю. – Ну, конечно. – Так знаешь, наверное, что твои слова богохульство? – Почему? – Бог триедин. И нет отдельно Иеговы или Христа. Может, ты еще Святого Духа видел? – Может быть, – растерявшись, сказал Петренко. – И то, что ты говоришь про Бога, что он многоликий, – это страшный грех. Нельзя самому трактовать Библию. – Так я ж, – заволновался рядовой. – Я ж сам видел. Ну своими глазами же. – Мало ли что ты видел. Церковь думает, что ты видел Сатану и поддался его искушениям. И поверил в него. Тебя, знаешь ли, хотят отлучить от церкви. – Как это?! – почти закончил Петренко. – Я же! Я Богом клянусь! – Подожди, не горячись. Лучше скажи, ты видел Дунаева на посту. И что он делал? – Ну да. Дунаев. Я иду обратно, темно. Вижу, рядовой Дунаев мне навстречу идет, а не должен же. Он должен был на посту быть. – И? – Подходит ко мне и говорит как-то… – Как? – Как хипноз. Вкрадчиво, то есть. – Что говорит? – «Я Егова. Тут мой сын явится». А потом уже он засиял прямо весь, и я увидел, что это не Дунаев. – А Дунаев где был? – Шо? Не знаю, – сказал он сначала нерешительно, а потом горячо добавил: – Верьте мне или нет, я все равно скажу. И пусть меня отлучают. Егова вознесся и стал красным весь. Потом он перекрестился трижды и пропал. Я упал от этого и стал молиться. А потом, говорят, что я был без памяти наутро. Я вздохнул. И попросил увести Петренко. Яснее мне не становилось. Оба бойца явно привирали, но делали это или филигранно, или бездарно. Понять было невозможно. Рассказы были достаточно похожи и достаточно отличались, чтобы не быть заученной легендой. Однако же поверить в них я тоже никак не мог. А донос, собственно, Преподобный настрочил на командира Кузнецова. Что Кузнецов, оказывается, укрывает в части группу сатанистов. А хуже всего, что он не предает трибуналу богохульника Петренко, которого стоило бы публично расстрелять. Как ни странно, о Дунаеве в доносе не было ни слова. |