Книга Шелковая вендетта, страница 97 – Виктория Холт

Мы с Касси пошли на вечер к Джулии. Касси была рада тому, что Джулия занялась делом, которое прекрасно соответствовало ее натуре.

– Это придаст ее жизни какой-то смысл, – сказала она. – Это именно то, что ей нужно.

Джулия с Дрэйком, плечом к плечу, встречали гостей. Меня несколько насторожил тот факт, что щеки Джулии горели каким-то неестественным, с багровым оттенком, румянцем. Глаза сверкали от возбуждения.

– Касси, дорогая! Ленор! Прекрасно выглядишь. Такая элегантная, правда, Дрэйк?

Дрэйк грустно улыбнулся.

Я сказала, что мы горим желанием послушать концерт. Потом они занялись другими гостями, а мы проследовали в зал.

Откуда-то рядом с нами вынырнул Чарльз. С ним опять была Маддалена де Пуччи. Она выглядела ослепительно в красном бархатном платье, выгодно оттенявшем ее жгучую красоту.

Чарльз бурно приветствовал нас.

– Как здорово, что вы тоже пришли. Джулия наверняка очень рада. – Он коварно улыбнулся. – И Дрэйк тоже. Сегодня здесь собралось довольно большое общество, верно? Здесь должно быть несколько самых известных – или, скорее, печально известных – политических деятелей. И все это в честь Дрэйка. – Он повернулся к своей спутнице. – Дорогая моя, здесь вы можете наблюдать один из пластов английского общества. Здесь собрались те, кто создает законы, и те, кто подчиняется им. Надо сказать, Дрэйк выглядит очень довольным собой... и своим окружением.

И снова он бросил на меня этот многозначительный взгляд. Я начинала всерьез его опасаться.

Он задержался в нашей компании, и я чувствовала себя скованно. С Маддаленой он разговаривал так, словно они были накоротке, а на меня бросал взгляды, от которых мне становилось тяжело на сердце.

Через некоторое время к нам подошла Джулия.

– Ну как, вам весело? Я пригласила фотографа. Хочу, чтобы он сделал несколько фотографий... в начале вечера... пока все еще не сникли. А потом мы попросим сыграть нам синьора Понтелли; затем будет ужин и танцы. Я получила истинное удовольствие, когда составляла меню на сегодняшний ужин.

– Ты все замечательно устроила, – сказала я ей.

Она тепло улыбнулась.

– Я рада, что ты так думаешь.

– Я как раз только что говорила, как должен радоваться этому Дрэйк.

– Надеюсь, что так... о, я очень надеюсь на это. О, смотрите, вот и фотограф. Пойду приведу его. Стойте здесь, никуда не отходите. Я хочу сфотографировать вас всех вместе.

Так я оказалась рядом с Чарльзом и Маддаленой, когда фотограф стал делать снимки. Было много суматохи, пока нас расставляли; фотограф велел нам улыбаться, и мы стояли, растягивая губы в улыбке, изображающей огромное удовольствие. Но пока он хмыкал и угукал, эти улыбки застыли и превратились в неестественные гримасы.

Наконец это кончилсь.

Затем прибыл пианист и отыграл концерт, в основном состоявший из произведений Шопена. Играл он с большим профессионализмом и выразительностью и, на мой взгляд, заслуживал большего внимания со стороны публики, чем получил.

По окончании концерта его наградили довольно скудными аплодисментами, после чего за инструмент сел другой музыкант, и начались танцы. Через некоторое время нас пригласили на ужин. Я была с Касси и Дрэйком, потом к нам присоединилось двое друзей Дрэйка из политических кругов. После того, как все отдали должное лососю в шампанском, завязалась интересная беседа. Я с удовольствием участвовала в разговоре, пока не заметила, что на другом конце стола за нами пристально наблюдает Джулия. На протяжении всего вечера, когда бы я ни взглянула на нее, у нее в руках всегда был бокал.

После ужина продолжились танцы. Джулия очень удачно приспособила одну из комнат под бальную залу и украсила ее экзотическими растениями, взятыми напрокат специально для этого вечера. После ужина танцы проходили под оркестр.

Я знала, что Дрэйк не упустит возможности потанцевать со мной. Последнее время он стал безрассудным, что в принципе было ему несвойственно. Я думаю, ему столько пришлось пережить, что он стал безразличен к условностям. Он не мог не знать, что Джулия ревнует его ко мне. Я не сомневалась, что в одном из пьяных скандалов она ясно дала ему это понять. Иногда мне казалось, что их ссоры с Джулией ему безразличны – возможно, он даже специально подталкивал ее к разводу.

Он пригласил меня на вальс. Когда этот танец только начинал входить в моду, общество было шокировано, найдя его слишком откровенным.

Дрэйк закружил меня по залу.

– Как замечательно, что ты пришла, – сказал он.

– По-моему, вечер удался. Джулия все прекрасно устроила.

– Да, вечер проходит удачно... пока. Что ты думаешь по поводу того, что говорил Джеймсон?

Вопрос явился продолжением разговора за ужином.

– Я нахожу это интересным.

– Слушая его, можно подумать, что он агитирует за партию Солсбери.

– Но ведь он из ваших либералов.

– В любой партии полно перебежчиков.

Мы помолчали немного, после чего он сказал:

– Какое блаженство... держать тебя в своих объятиях.

– Дрэйк, – взмолилась я, – будь осторожен.

– Иногда я не могу быть осторожным... иногда мне становится все равно. Я чувствую, что скоро что-то произойдет. Почему бы нам не уехать вместе?

– Ты не можешь говорить это всерьез.

– Не знаю. Я много думал об этом. Строил планы.... иногда мне кажется это единственным выходом.

– Подумай о своей карьере.

– Мы могли бы уехать отсюда... и начать все сначала.

– Нет, это будет неправильным. И кроме того... – Он выглядел таким несчастным, что я не смогла сказать ему, что будь он свободен, я и тогда, возможно, не согласилась бы выйти за него замуж. Мне было жаль его. Я так любила его. Мне не хотелось сделать ему больнее, чем ему уже было, сказав, что я не люблю его как мужчину.

– Временами я чувствую, что могу сорваться, – сказал он. – Джулия бывает невыносима. С каждым днем терпеть это становится все труднее. Иногда я чувствую, что могу сделать что-нибудь... что угодно, лишь бы это все прекратилось. Теперь, когда ты здесь, жить среди этого кошмара стало еще невыносимей.

– Возможно, будет лучше, если на некоторое время я уеду в Париж. Это можно легко устроить.

– Нет, нет. – Он прижал меня крепче. – Не уезжай. Я знала, что Джулия наблюдает за нами. Она не танцевала: ухватившись за спинку стула, будто только он и поддерживал ее в вертикальном положении, с неизменным бокалом в руке, она опасно раскачивалась и уже несколько раз плеснула себе на платье.

Неожиданно она выкрикнула:

– Слушайте, все. Я хочу сказать кое-что.

Она взобралась на стул. В любой момент она могла оттуда свалиться. Повисла напряженная тишина. Музыка смолкла. Она указала на Дрэйка.