Книга Я, капибара и божественный тотализатор, страница 37 – Юлия Риа

— Спасибо, — повторила я, заглядывая в черные глаза капибара. — И… прости, что хотела отдать тебя Фиарин.

— Коготь рассказал, как ты пыталась меня спасти. Даже неожиданно, — не сдержал он язвительного комментария. — Но, если серьезно, хватит извиняться. Тебе не за что просить прощения — ты ведь не тащила меня волоком на эшафот. Ох, Арин, вот только не надо смотреть таким побитым взглядом!

Каперс несильно боднул меня в плечо.

— Ну что мне сказать? Что за все тотализаторы я такого насмотрелся, что ты со своим «коварным планом» рядом не стояла? Что я специально не остановился? Или ты надеешься, что я тоже начну извиняться? Не дождешься! Я знаю, что и почему делаю. А на чужое мнение или осуждение мне плевать. Ты — моя подопечная. Моя! И как сказал Коготь, мы стоим друг друга. Оба гордецы, упрямцы и редко можем держать сарказм при себе. Так и оставайся такой! Не нужно превращаться в дрожащую кайатиру… Меня это бесит.

Я широко улыбнулась и кивнула.

— Ладно, пошли уже, — вздохнул Каперс и зашагал к дому. — Завтра снова подъем на рассвете, не вздумай проспать. Будить буду с особой жестокостью!

Я рассмеялась.

— Договорились, утренний тиран! Тогда спокойной ночи?

— Спокойной ночи, Ариш, — улыбнулся Каперс.

* * *

Я проснулась рано, как и всегда на Айгеросе. Сладко потянулась и замерла, до конца не веря происходящему. Вокруг было тихо: никто не орал над ухом, не кусал меня за ногу, не нудел на одной ноте…

Сегодня что, праздник?

Я с сомнением огляделась. На прикроватной тумбочке нашлась фарфоровая чашка, полная чаиры. Именно ее аромат и разбудил меня. Мягко и ненавязчиво.

Точно праздник! Других объяснений происходящему у меня попросту нет.

Спустив ноги с кровати, я придвинула к себе чашку и с удовольствием сделала первый глоток. Бодрящий, он пронесся по моему телу, словно маленькая доза адреналина.

Верно говорят: все познается в сравнении. В моей земной жизни утренний кофе был рутиной. Традицией. Привычкой. Тем, без чего не начинался ни один день. Здесь же, лишившись его, я заново оценила, какое же это счастье — просыпаться от насыщенного аромата любимого напитка.

Однако на чаире сюрпризы не закончились. Второй ждал меня на кресле: брюки, которые я вчера умудрилась замарать, оказались чистыми.

Хм, судя по всему, сегодня не просто праздник, а долгожданное всеайгеровское гуляние!

Быстро одевшись, я закопалась в мешок и выудила оттуда расческу. Привела волосы в порядок, заплела тугую косу и выскочила в коридор. Оттуда, перепрыгивая через ступеньку, спустилась по лестнице и вышла на кухню.

— Птенчик, да ты светишься, — с улыбкой заметил Коготь, едва я переступила порог. — Сон хороший приснился?

— Лучше! Утро выдалось замечательное. И все благодаря вам.

— Мне?!

— Ага, — я уверенно кивнула. Глупо полагать, что внезапные чудеса случились благодаря Каперсу. — Большое спасибо за чаиру и чистые вещи!

Я опустилась на свободное место сбоку от хозяина дома.

— Э-э, — он мельком глянул на капибара и снова повернулся ко мне. — Не за что, птенчик. Рад, что ты оценила.

— Ты, конечно, можешь потратить утро на благодарности, — в привычной надменной манере выдал Каперс, — но мы скоро пойдем дальше, и лишь от тебя зависит, отправишься ты в путь сытой или голодной. Я бы на твоем месте уже приступил к завтраку.

— Есть, ше-е-еф!

Я наполнила тарелку вязкой голубоватой кашей. Настроение было распрекрасным, и портить его препирательствами с хранителем не хотелось. Да и о чем спорить? Каперс прав: завтрак сам себя не съест!

Кстати, о завтраке и Каперсе.

— А ты сам есть не собираешься? Или… — я нахмурилась, — ты стесняешься?

— Чего? — не понял он.

— Кушать в нашем присутствии. Лапками ведь столовые приборы не удержишь, да и вообще капибары питаются корешками, корой, клубнями…

Громкий смех Когтя прервал мои старательные попытки вспомнить подробности жизни водосвинок.

— Арина, — вздохнул Каперс, — я ведь объяснял уже, что тело капибары — лишь образ. Поверь, корой я точно не питаюсь.

— Ладно, пусть так. Но тогда почему ты уже который день не ешь? Вот только не говори, что худеешь — не поверю.

Каперс хмыкнул.

— Тебя так сильно это беспокоит?

Я кивнула и поспешила добавить:

— Про то, что мы — люди — прожорливы, я помню. Но все же любому живому существу нужно питаться. Хоть иногда.

— Расслабься, маленькая намира, — тепло улыбнулся хозяин дома. — Он позавтракал незадолго до того, как ты спустилась.

Каперс наградил его недовольным взглядом, но Коготь не смутился.

— Сам виноват. Не строил бы из этого тайны, девочка бы не переживала по пустякам.

— Девочке надо беспокоиться о себе, а не обо мне.

Слушать о себе в третьем лице я не люблю, но сейчас почти не обратила на это внимания. Гораздо больше заинтересовало другое:

— То есть ты стесняешься именно меня?

— Я не стесняюсь, — упрямо возразил Каперс. — Просто в естественном облике мне есть проще.

На несколько секунд я обдумывала услышанное. Потом спросила:

— Ты не хочешь, чтобы я увидела настоящего тебя, верно? — Он промолчал, и я восприняла это как согласие. — Но почему?

— Потому что для тебя мой облик именно такой — капибары. Смирись.

Я закусила губу и нахмурилась. То, что Каперс ушел от прямого ответа, было ясно. Причем, судя по неодобрению на лице Когтя, не только мне.

Наверное, я могла бы попытаться «дожать» грызуна, настоять на своем, добиться правды… Но зачем? У каждого есть право на тайны. Мне ли не знать? Поэтому я просто сменила тему:

— Далеко отсюда до бухты Намеры?

— День, если не станем медлить и отвлекаться на спасение очередных кайатир, — насмешливо дернул ухом Каперс. — В худшем случае — полтора.

— А от бухты до храма?

— Четыре дня на корабле до Ираинского архипелага, а дальше — зависит от храма.

— То есть?

— Создавая тотализатор, боги решили, что будет… интереснее… — Каперс задумался, явно подбирая слова, — если место финиша окажется… эм-м… динамичным.

На секунду мне показалось, что я ослышалась. Но глядя в серьезную морду капибара, поняла, что он не шутит. Он что же, на полном серьезе пытается убедить меня, что…

— Храм перемещается с места на место, — пояснил Коготь, явно впечатлившись моим ступором.

Я повернулась к хозяину дома, кивнула и, совладав с голосом, выдавила: