Онлайн книга «Безликий »
|
Теперь я собирался отправиться в танцевальную студию, где работал Барыкин, – адрес у меня остался еще после посещения его родителей. Что-то мне подсказывало, что они с Наумовым окажутся коллегами. Хотя, возможно, я и ошибался. В любом случае мне предстояло выяснить, кто был приятелем «пропавшего» в Карелии учителя танцев, и я рассчитывал прояснить этот вопрос в студии, где преподавал Барыкин. Ехать пришлось на Крестовский остров, да еще изрядно поплутать, пока я нашел дом с большой вывеской, сделанной синими буквами по белому фону: «Танцклассы для детей и взрослых». И никакого особенного названия. Я припарковался и вошел, но тут у меня зазвонил телефон, и пришлось снова выйти на улицу. Это была Аня. – Алло, Валера, привет! – Привет. – Слушай, тут такое дело… у меня, похоже, машину угнали. – Когда? – Не знаю. Я на ней редко езжу. Может вчера, может, сегодня. – А где ты ее держишь? – Да во дворе, но с другой стороны дома, и я вчера не проверяла, была она на месте или нет. – Ладно, что за машина? – Белый «Ниссан». Номер… – Подожди. – Я вытащил блокнот. – Какая модель? Часом, не «Патрол»? – Да, как ты догадался? – Интуиция. Диктуй номер. Я записал номер автомобиля – вполне возможно, того самого, на котором приезжал в церковь исповедоваться человек в бинтах. – Сделаю, что смогу. В розыск объявлю, – пообещал я совершенно искренне. – Спасибо. Мы… сегодня не увидимся? – Думаю, что я к тебе заеду, если ты не против. Надо кое о чем поговорить. – О чем? – Расскажу по факту. – Ладно. Давай часов в семь-восемь тогда. Я точно дома буду. Меня, кстати, еще кто-нибудь охраняет? – Конечно. Интересно, нет ли способа выйти из Аниной квартиры, минуя опера на лестнице? Я представил дом, в котором жила учительница танцев, и усомнился. С другой стороны… Для человека с ее физической подготовкой, пусть даже после травмы, выбраться через окно, наверное, не так уж сложно. Я тряхнул головой, отгоняя бредовые фантазии. С какой стати девушке так поступать? Почему мне вообще пришло это в голову? Наверное, из-за машины и ее… лжи по поводу отношений с Барыкиным. Хотя можно ли это назвать ложью в полном смысле слова? Скорее уж нежеланием вспоминать о прошлом. – Я тебе позвоню, прежде чем выехать. – Хорошо, договорились. Я отключился и вернулся в студию. Откуда-то доносилась ритмичная музыка в стиле «техно». Чем дальше я шел, тем громче она становилась – значит, направление выбрано правильно. Наконец за пластиковыми дверями я обнаружил огромный зал с ламинатом под орех и зеркальными стенами, вдоль которых тянулись станки для растяжки. На потолке рядами висели неоновые лампы, забранные жестяными решетками-отражателями. Я нашел взглядом преподавателя, низкорослого тощего мужика лет тридцати, с черными кудрями и сросшимися бровями. Группа у него занималась большая, человек сорок парней и девушек. Заметив меня, он дал ученикам знак продолжать и пританцовывающей походкой направился ко мне. – Да? – проговорил он приятным баритоном, чуть подавшись вперед, чтобы перекрыть музыку. Я показал ксиву. – А что случилось? – Кустистые брови взлетели вверх. – Мы не вызывали. – Знаю, я сам приехал, – отозвался я, стараясь перекричать «техно». – Вы давно тут работаете? – Лет шесть. – Когда вы заканчиваете? Танцовщик бросил взгляд на часы: – Через пятнадцать минут. – Я вас подожду. Есть небольшой разговор. – Может, вы хотите с кем-то другим пообщаться, чтобы не ждать, – предложил танцовщик. – Сегодня, правда, тут кроме меня только Марина, а она работает всего год. – Нет, это мне не подходит, – покачал я головой. – Нужен старожил? – Преподаватель улыбнулся, продемонстрировав белоснежные ровные зубы. – Именно. – Ну, тогда посидите в рекреации. Там удобные диванчики. Я вышел из зала и расположился у окна неподалеку от кадки с развесистой пальмой. На стенах здесь висели фотографии, на которые я не обратил внимания, пока шел на звук музыки. Теперь я поднялся и обошел рекреацию по периметру, внимательно рассматривая снимки. Заодно положил под язык таблетку гастала для профилактики. Никогда не думал, что в моем возрасте уже могут начаться проблемы с пищеварением, а оно вон как обернулось. И ведь это я еще пытаюсь более-менее правильно питаться: пью кофе только раз в день, ограничиваю потребление жирного, не ем на ночь пирожки с повидлом. Минут через десять я добрался до фотографии, висевшей между снимком какой-то девушки в свободных штанах, танцующей в ярком свете софитов, и цветной ксерокопией очередного сертификата, врученного кому-то в студии. На меня смотрел улыбающийся Юрий Барыкин, в одной руке державший позолоченный кубок, а в другой – диплом. Ему было на вид лет двадцать пять, если не меньше. Рядом с ним, чуть обрезанный краем фотографии, но отлично различимый, стоял худощавый голубоглазый блондин в серебристой рубашке. Я прошел дальше вдоль стен и обнаружил еще три фотографии Барыкина и две – голубоглазого блондина. Когда музыка в зале стихла и ученики начали расходиться, я снял одну рамку и подошел к показавшемуся в рекреации преподавателю. – Простите, что не представился, – проговорил тот, подавая руку. – Роман Альбертович Ниецевский. – Лейтенант Самсонов. – Что это у вас? – Он взглянул на фотографию. – А, с соревнований. Старый снимок. – Кто здесь? – спросил я. – Наши преподаватели. Правда, бывшие. Вот этот, – Ниецевский ткнул пальцем в Барыкина, – погиб. Разбился на машине. Сгорел так, что, говорят, его с трудом опознали. Хороший был парень, хоть и замкнутый. Все время вздрагивал, если слышал какой-нибудь сигнал. – Сигнал? – переспросил я. – Ну, да. Машина, там, завоет или еще что-нибудь. У нас однажды накурили в мужском туалете, сработала пожарка, так Юра аж побледнел и затрясся весь. Я думал, он сознание потеряет. – Он это как-то объяснил? – Нет. Да я и не расспрашивал. У каждого свои тараканы, как говорится. Я кивнул. – А это кто? – Тоже наш преподаватель. Уволился пару лет назад. Кажется, в другой город переехал. – Как его зовут? – спросил я, замирая от предвкушения. – Андрей Наумов. – Тоже хороший парень? |