Книга Планировщики, страница 21 – Ким Онсу

Рэсэн слегка кивнул библиотекарше и прямиком направился к Еноту.

– В кабинете гость, – сообщила девушка, привставая.

Рэсэн остановился. Кто мог заявиться с заказом в десять утра?

– Гость? Кто же?

– Солидный такой господин, высокого роста, и выглядит очень образованным. Не знаете?

Солидный, высокий и выглядит очень образованным? Но обладателю столь превосходных качеств вряд ли что-то могло понадобиться в этой библиотеке. Рэсэн в недоумении качнул головой. На лице косоглазой библиотекарши появилось беспокойное выражение.

– Но вы должны его знать. Он всегда так элегантно одет и говорит так изысканно, красиво.

Рэсэн усмехнулся. Хан. Библиотекарша находит Хана солидным, образованным, привлекательным и элегантным. Словом, замечательным во всех отношениях господином. Интересно, с чего она это взяла? Впрочем, может, так оно и есть? Возможно, это Рэсэн не прав, считая, что она несет чепуху. Хан учился в Стэнфордском университете, богат, владеет охранной компанией и действительно производит впечатление джентльмена. Что касается внешности Хана, красивым его все-таки нельзя назвать, хотя ростом он и впрямь вышел. Правда, Рэсэн назвал бы его скорее долговязым, чем высоким.

Кивнув, Рэсэн хотел пройти в кабинет Енота, однако девушка поспешно ухватила его за локоть, для чего ей пришлось перегнуться через стол.

– Мне сказали никого не впускать сегодня.

Она выделила последнее слово, точно день нынче был особенный. В руке, вцепившейся в локоть Рэсэна, чувствовалась не просто настойчивость, а почти что страсть. Рэсэн посмотрел на руку, державшую его, потом перевел взгляд на лицо девушки. Та разжала пальцы.

– Кто велел никого не впускать? Директор или Хан?

На вопрос девушка ответила не сразу.

– Господин Хан… Но директор стоял рядом и одобрительно молчал.

Рэсэн посмотрел на дверь кабинета. Она была плотно закрыта. Судя по тому, что Хан примчался в такую рань, очевидно, он недоволен каким-то неожиданным поворотом при исполнении заказа. Рэсэн поставил узел с прахом старика и пса на круглый столик напротив стойки библиотекаря, сел на стул и вынул из кармана пачку сигарет. Когда он закурил, девушка скривилась, недвусмысленно выражая недовольство.

Очевидно, решив, что поручение она выполнила, косоглазая библиотекарша села и принялась что-то вязать из красной пряжи. Связано было пока недостаточно, чтобы понять, что именно она вяжет – не то шарф, не то свитер. Рэсэн никогда не видел, чтобы библиотекарша читала книгу. На его памяти она вообще ничего не читала – ни книг, ни газет, ни журналов. Целые дни она проводила в безлюдной библиотеке, где никто ничего не читает, никто не приходит за книгами и, соответственно, не возвращает их. Занималась библиотекарша обычно чем-то одним из трех: вязала, раскрашивала ногти в разные цвета или вышивала крестиком.

– А что это такое? – неожиданно спросила девушка, не прерывая вязания. – Японские традиционные сладости?

Рэсэн взглянул на узел. В кленовом коробе, завернутом в белый платок, с очевидностью угадывалась урна с прахом. Как погребальный сосуд мог показаться коробкой с какими-то там сладостями?

– Да, вы правы. Это японские традиционные сладости, – сказал Рэсэн. – Но я принес их не вам, поэтому лучше о них не думать.

Косоглазая библиотекарша обиженно надула губы. Пухлые, накрашенные ярко-красной помадой, маленькая родинка над верхней губой, которая словно жалуется, что вынуждена обитать на этом лице, а не на лице Мэрилин Монро, красные тени на веках и татуировка на месте выщипанных бровей – лицо девушки выглядело одновременно и наивно, и искушенно. И если забыть про разбегающиеся в разные стороны глаза, была она даже красивой.

Библиотекарша сосредоточилась на вязании и как будто забыла про Рэсэна. Вязальный крючок мелькал все быстрее и быстрее. И в то же время было ощущение, что в движениях ее кроются неуверенность и нервозность. Возможно, впечатление это создавал взгляд, устремленный не на вязание, а куда-то в сторону.

– Почему бы вам не сделать операцию? – спросил вдруг Рэсэн.

Библиотекарша подняла голову и с недоумением посмотрела примерно в его сторону.

– Я бы на вашем месте сделал операцию, – сказал Рэсэн.

– Какую операцию?

– По исправлению косоглазия. Говорят, современная медицина легко справляется с этой проблемой и операция не требует больших затрат.

По выражению лица девушки было ясно, что от возмущения она лишилась дара речи. “Ничтожество, что ты себе позволяешь? Несешь всякую хрень, лезешь с советами, когда у самого хватает проблем. Лучше о себе позаботься!” – вот что читалось на ее лице. Или же: “Да кто ты такой вообще? Что ты прикопался к моим глазам? Допустим, они косые. Тебе-то какое дело?”

– Мне нравится, что люди не знают, куда я смотрю, – наконец резко сказала она.

С лица библиотекарши долго не сходило злое выражение, будто говорившее: “Предупреждаю, ваша наглость переходит все границы, вы меня обидели и даже рассердили. Берегитесь!” Однако сколь бы угрожающим ни было выражение лица, один глаз смотрел в потолок библиотеки, а другой – на книжные стеллажи слева, и предупреждение казалось скорее комичным. Трудно верить в угрозы человека, если глаза устремлены не на объект угрозы, а в разные стороны, один и вовсе в потолок.

– Извините. Я не хотел вас обидеть, – сказал Рэсэн.

Девушка пробормотала что-то и все с тем же злым выражением замельтешила вязальным крючком. Рэсэн решил, что, скорее всего, она выругалась в его адрес.

Старый Енот часто менял библиотекарей. Увольнял он их по разным причинам, в основном нелепым: то книги стоят не там, где должны стоять по разработанному им плану размещения, то у книги, которую уже больше двадцати лет никто в руки не брал, надорвалась обложка и второй месяц не принимается никаких мер, то на одном из стеллажей – а их больше девятисот – скопилась пыль. Был даже случай, когда библиотекаря уволили за чашку с кофе, поставленную на книгу. Конечно, кто-то из них уходил и по собственному желанию. Одного не устраивало безделье, другой задыхался от давящей атмосферы библиотеки, третий после высиживания день за днем в полном одиночестве ощущал себя героем фильма ужасов. А один библиотекарь свое увольнение объяснил весьма загадочно: за все время работы тут он не смог прочитать ни одной строчки.

Рэсэну нравились почти все библиотекари, независимо от того, сколько они проработали в Собачьей библиотеке. Эти люди были для него единственными в мире друзьями, с которыми он мог поговорить о книгах. С ними он обменивался мыслями и чувствами, овладевавшими им после той или иной книги. Неизвестно почему, но, беседуя с этими людьми, он ощущал какую-то общность с ними, обретал душевный покой.

Большинство библиотекарей, проработав какое-то время, начинали интересоваться, что такое на самом деле это странное заведение. Улучив момент, когда Енота не было на месте, они принимались осторожно расспрашивать Рэсэна о вышестоящей организации, о том, каковы назначение и цель этого учреждения. Неудивительно, что у каждого, кто проработал около месяца в этой странной библиотеке под началом такого своенравного директора, возникали разного рода подозрения. На эти вопросы Рэсэн неизменно отвечал, что эта библиотека не для рядовых читателей и что ее услугами пользуются исключительно высокопоставленные правительственные чиновники.