Онлайн книга «Возвращение»
|
– Значит, за атаками может стоять иностранное правительство, – предполагает она. – Нет, – возражает Альберт, глядя в телефон. – За них только что взяла в «Твиттере» ответственность анонимная группировка. – Чего они требуют? – Понятия не имею. Зачастую им ничего и не нужно, кроме хаоса и террора. На экране появляется студия, женщина-ведущая с потрясенным видом что-то говорит в камеру. – Включите звук, Альберт, – просит Шоу. «На фоне противоречивых сообщений о террористических атаках в Нью-Йорке и Сан-Франциско в «Гардиан» только что вышла статья Гленна Гринвальда, в которой утверждается, что американское правительство уже шесть месяцев располагает технологией под названием «кресло памяти», похищенной им у частной компании. Гринвальд полагает, что кресло памяти позволяет сознанию сидящего в нем вернуться в прошлое. Согласно его конфиденциальным источникам, именно использование кресла вызвало синдром ложной памяти, загадочное заболевание…» Альберт выключает звук. – Мы немедленно должны что-то предпринять, – говорит он. – В любой момент может произойти сдвиг реальности – в совершенно другой мир или вообще в небытие. Шоу, который все это время беспокойно ходил взад-вперед, плюхается на стул и поднимает взгляд на Хелену. – Зря я вас не послушал. – Сейчас не до сожалений… – Я думал, кресло послужит добру. Я собирался посвятить остаток жизни… – Это неважно. Если бы вы меня послушали и уничтожили кресло, сейчас мы были бы совершенно беспомощны. Шоу бросает взгляд на телефон. – Сюда направляется мое начальство. – Сколько у нас времени? – Они вылетают из Вашингтона, то есть около получаса. Намереваются взять все под свой контроль. – Нас сюда уже и близко не подпустят, – комментирует Альберт. – Отправляем Тимони в прошлое, – говорит Шоу. – Как далеко? – спрашивает Альберт. – До того, как были взломаны серверы Слейда. Теперь, когда мы знаем, где находится здание, мы можем провести операцию по его захвату еще раньше. Взлома не будет, и мы останемся единственными обладателями кресла. – Пока не вернемся в нынешний день, – уточняет Альберт, – и мир не вспомнит про хаос, разразившийся сегодня утром. – А после этого те, кто сейчас располагает креслом, просто построят его заново, основываясь на мертвых воспоминаниях, – вторит ему Хелена. – В точности как Слейд. Без чертежей это будет сложней, но все равно возможно. Нам потребуется больше времени. Она встает, подходит к терминалу, надевает шлем и садится в кресло. – Что вы делаете? – спрашивает Шоу. – А по-вашему, что? Радж. Помоги-ка. Мне нужно записать воспоминание. Радж, Шоу и Альберт, сидя за столом, обмениваются взглядами. – Что вы делаете, Хелена? – повторяет Шоу. – Пытаюсь вытащить нас из задницы. – Каким образом? – Джон, мать вашу, нельзя меня просто послушаться, что ли?! – орет она на него. – У нас нет времени. Я вас поддерживала, давала советы, я все время вас слушалась. Теперь ваша очередь. Шоу вздыхает, кажется, силы его покинули. Она прекрасно знает, что это такое – отказаться от связанных с креслом перспектив. Дело даже не в разочаровании от утраты тех научных и гуманитарных возможностей, которые оно могло бы дать в идеальных условиях. Нет, дело в понимании – человечество несовершенно настолько, что никогда не будет готово воспользоваться подобной мощью. – Хорошо, – кивает он наконец. – Включай кресло, Радж. * * * Девушка впервые пробует на вкус, что такое настоящая свобода. Ранним вечером она выходит из двухэтажного фермерского домика и забирается в бело-синий пикап «Шевроле» семьдесят восьмого года выпуска – в семье это единственная машина. Она особо и не надеялась, что родители подарят ей на шестнадцатилетие, которое было два дня назад, собственный автомобиль. Она планирует провести следующее лето, работая спасателем на пляже и нянькой – возможно, ей удастся сколотить достаточно денег на машину. Родители стоят на крыльце, вечно слегка проседающем, и с гордостью наблюдают, как она вставляет ключ в замок зажигания. Мама делает снимок «полароидом». Машина с ревом заводится, а она удивляется тому, как пусто внутри. Ни папы на пассажирском сиденье. Ни мамы посередине. Она здесь одна. Можно слушать такую музыку, которую ей хочется, и так громко, как ей хочется. Она может ехать, куда ей взбредет в голову, и так быстро, как пожелает. Хотя, само собой, ничего безумного она делать не собирается. В свой первый самостоятельный выезд единственный риск, на который она готова решиться, – вылазка в отдаленные таинственные дебри небольшого магазинчика при бензоколонке в полутора милях от дома. Ее переполняет энергия, так что она включает передачу и не спеша разгоняет пикап вдоль подъездной дорожки, высунув в окно левую руку, чтобы помахать родителям. Узкая дорога перед домом пуста. Она выезжает на нее и включает радио. Университетская радиостанция в Боулдере передает новую песню Джорджа Майкла, и она во весь голос подпевает. Поля проносятся мимо, а будущее кажется все ближе и ближе. Может статься, оно уже наступило. Вдали появляются огни бензоколонки, она убирает ногу с педали газа и в этот миг чувствует резкую боль где-то внутри головы. В глазах темнеет, сердце громко бухает в груди, она едва не врезается в один из насосов. Припарковавшись рядом с магазинчиком, она глушит мотор и начинает массировать большими пальцами виски, пытаясь унять жгучую боль, однако та лишь усиливается и усиливается – она уже боится, что ее вот-вот стошнит. Затем происходит нечто чрезвычайно странное. Ее правая рука тянется к рулевой колонке и берется за ключ. – Это еще что? – спрашивает она вслух. Поскольку руку она не протягивала. Потом она видит, как рука поворачивает ключ и заводит мотор, ложится на рычаг коробки передач, включает заднюю. Ничего такого не желая, она тем не менее оборачивается и смотрит через стекло, сдавая назад, чтобы выехать с парковки, потом переключается с задней на обычную передачу. Это не я веду машину, я ничего не делаю, думает она, а пикап разгоняется по шоссе обратно, в сторону дома. |