Онлайн книга «Дикий Восток»
|
Велехов — осматривался, стоя в просторной германской машине в полный рост. Места то здесь какие… благодатные. Море синее — синее, как небо. Кипенно-белая гладь соляных полей, бурые оковалки валунов, темная стена гор. Гудки пароходов, черные реснички дыма на горизонте — скорее всего, Средиземноморская эскадра. С тех пор, как канал прорыли [146]… точнее, дорыли — за этими местами глаз да глаз… Лепота. Сюда бы — на курорту ездить, а не на войну… — Зачем я приехал… то мое дело, братец… — сухо сказал Велехов, усаживаясь на сидение — а вот ты кто такой? Что то я о тебе ничего не слышал. И по какой-такой надобности ты мне вопросы задаешь такие, а? — Да кумекаю, что сгодиться мы можем друг другу. — Сгодиться… — хмыкнул Велехов — казак казаку всегда сгодится, не выпить вместе так морду набить. Кстати, про морду — где это тебя поцарапало тут, братец… — Да тут неподалеку. — В конвое? — Какой конвой, ваше благородие… В поиске. Конной полусотней вышли — а пришли… и десятка не хватает… Велехов присвистнул — Это как так? — Да вот так! Про ракеты слыхали? Зараз хуже миномета садят… вот нас ими и накрыли. Повелись мы на след… Велехов широко перекрестился — Прими, господи, души рабов твоих. А сам то кем там служил? — Сам то? Пластуном. Так то следопытом, местным доверять нельзя, сами сгинут — а в засаду заведут. Фанатики. Волков помолчал и добавил — Получается, я сам полусотню под ракеты и завел. Шли по следу банды… конной. Думали, сам Сулейман там. — Сулейман? А это кто такой? — Да есть тут… такой. Уже несколько постов вырезал. Ну и как обычно… налеты. Не он сейчас главная опасность… — Англичане? — спокойно спросил Велехов. Сам он — был многим образованнее обычного казака, и понимал то, чего и господа офицеры не всегда понимали. Потому что жил долго в Междуречье, а там… жить тяжело, да помереть легко. Его отец в свое время с англичанами у Багдада брухнулся [147]… ан, нет, не усвоили урока. — Они самые… проклятые. Ракеты — от них. Винтовки — от них. Еще пять лет назад тут ничего кроме кремневых ружей, да сабель и не было. Велехов цокнул языком — Ну, чего ожидать и следует. А чего там… казна. Не шевелится? — А чего ей шевелиться? Пока не куснет, оно и… Вы ж видели, ваше благородие. Я в первый день не подошел, думаю, дай обомнется человек, поймет чегой — нито. Велехов внимательно посмотрел на Волкова — Я чего-то не пойму, братец. Ты сейчас на службе — али как? — Али как. Официально — на выздоровлении. Неофициально — до медкомиссии, эскулапов не пойду, с одним то моим глазом. — А чего тут сидишь? Вон, батя мой — вернулся, на землю встал. — Да не получится на землю встать, ваше благородие. Я вон — почитай, с четырнадцати лет в седле. Отца дед без имущества отделил [148], только и надежа, что на цареву службу. На коня собирал — почитай, побирался. Непривычные у меня к земле руки, ваше благородие. — А к автомату привычные. — А только к нему и привычные. Да и… должки отдать не мешает. Вот потому и спрашиваю — гутарят, мол, и у вас тут должки есть. Вместе — завсегда отдавать сподручнее. Надо было принимать решение. — Значит, так, первым делом — без благородий. Григорий я. Для врагов и чиновного люда — Григорий Дмитриевич Волков кивнул. Слова были… не то, что бунташные, как у студентов — но случись кому в присутствии такое услышать — не одобрили бы… — Вторым делом. Тут у меня друзьяк лег. С детства. Брат почти. На конвое. Не слыхал ничего такого? — Когда было? — В прошлом месяце. Одиннадцатого числа. Волков улыбнулся, но лишь одним углом рта, что выглядело жутковато. Потом — Велехов узнал, что по-иному он теперь и не умеет. Когда накрыло — нерв какой-то лицевой задело… — Ну, как же. Мне, почитай тогда, глаз и выхлестнуло… Волков плюнул на землю — Тут дела такие… в порту пернули, а в Мааскере уже знают, кто обделался. Была какая-то группа. Ее видели и в горах, и контрабандисты на побережье. Я поспрошал, причем так, что мне врать бы не стали. А потом — сюда транспортник прилетал. Шестимоторник, еле сел. И гутарили — у этих, которые с моря высаживались — ящики были тяжелые. А несколько машин, которые в конвое расхлестали — на транспортник грузили. Мне об этом тоже — доверенные люди рассказали. Велехов понимающе хмыкнул — Да, местные порасскажут, только слушай. — Да местные их и спрашивали… Волков стукнул кулаком по обмотанной изолентой, эбонитовой баранке — Короче, так, хорунжий. Ты про меня уже понял что, так? А я про тебя. И ты, и я — здесь чужаки. Пусть ты даже с Междуречья — но здесь в горах сгинешь. Да и не сделаешь ничего. Местные — тебе на каждом шагу будут палки в колеса ставить. Потому что ты, каждым своим результатом — как в морду плюнешь. До англичан — просто так не доберешься, у них базовые лагеря на той стороне, в Дофаре. Да и деньги… фактор немаловажный. Будут деньги — здесь кого угодно купить можно. Велехов прищурился — И меня? — Я сказал — здесь. Что ты, что я — это не «здесь». Но без местных — мы дело не сделаем. Есть один человек. Авторитетный, из местных. У него — беда примерно такая, какая сейчас у нас. Ему отомстить надо — нам отомстить надо. Разница в том, что у него деньги есть. Немалые. И люди, верные. Из местных. Немного, но есть. Если хочешь — поедем и поговорим. — Араб? — Да, местный. Если чего-то не устраивает — можешь выходить из машины, и считай, что этого разговора у нас не было. Велехов случайно прикоснулся ладонью к дверце… отдернул обожженную руку. Боль была напоминанием, боль была предупреждением… — Поехали… Аравийский полуостров, Руб эль-Хали, регион Наджран. Неконтролируемая территория
Ночь на 23 апреля 1949 г. По редкой в этих местах жестяной крыше — уныло долбил дождь. Он пошел ближе к вечеру, без предупреждения — сильный, теплый, моментально образующий на земле мутные, бегущие в реку несущие всякую дрянь потоки. Дождь в здешних местах был благом. Благословением Аллаха. |