Книга Вандербикеры с 141-й улицы, страница 27 – Карина Ян Глейзер

К большому разочарованию Лэйни, Гёталс-холлом назывался не огромный замок, который было видно с крыши дома Вандербикеров, а его, так сказать, миниатюрная копия. Дети подошли к небольшому зданию, и Оливер с Джесси объединили усилия, чтобы открыть тяжёлые деревянные двери. Вандербикеры протиснулись внутрь, и чёрные железные петли жалобно заскрипели. В помещении оказалось ненамного теплее, чем на улице, и там всё было сделано из мрамора: мраморные полы, мраморные стены и широкая мраморная лестница.

Минут десять Вандербикеры блуждали по коридорам, пока не столкнулись со студентом во фланелевых пижамных штанах в клеточку и ботинках, подозрительно похожих на домашние тапочки.

– Вы не подскажете, где кафедра истории живописи? – вежливо спросила его Джесси.

Он показал пальцем на лестницу:

– Двумя этажами выше. Там повернёте направо. Кабинет в конце коридора.

Вандербикеры кивнули и отправились наверх. В правом крыле на третьем этаже они в самом деле обнаружили дверь с бумажной табличкой, на которой жирным фломастером было выведено: «ИСТОРИЯ ЖИВОПИСИ». Иза туда заглянула и увидела даму с аккуратным пучком седоватых волос, которая сидела за деревянным письменным столом, занимавшим чуть ли не всю комнату, и стучала по клавиатуре. На столе почти ничего не было, кроме неглубокого контейнера для бумаг в одном углу и компьютера в другом.

– Положите в контейнер, – сказала она монотонным голосом, не поднимая взгляда. Тук-тук-тук.

Иза перешагнула через порог:

– Извините, что отвлекаю. Я хочу кое-что спросить.

– Вы рискуете опоздать со сдачей реферата. Либо вы сейчас же кладёте его в контейнер, либо получаете неуд, – ответила дама. Тук-тук-тук.

– Я здесь не учусь, – объяснила Иза. – У меня вопрос про одного человека, который у вас работал.

Дама наконец посмотрела на Вандербикеров и тут же вскинула тонкие, как грифель карандаша, брови.

– Детям сюда нельзя.

– У нас вопрос, – терпеливо повторила Иза. – Вы, случайно, не знаете мистера Байдермана? Он преподавал историю живописи.

– В жизни о нём не слышала, – отозвалась дама и снова принялась стучать по клавиатуре. – Где ваши родители? – Тук-тук-тук.

– Мы хотим побольше узнать про нашего соседа, – вставила Джесси, заходя в кабинет, а за ней подтянулись Оливер, Гиацинта и Лэйни. – Он у вас работал лет шесть назад.

– Я же сказала, что никогда о нём не слышала. И я пять лет здесь работаю. – Тук-тук-тук.

– А вы знаете кого-нибудь, кто давно тут работает и мог быть с ним знаком? – настаивала Иза.

– Нет. Преподаватели уехали на прошлой неделе. Сегодня последний день сдачи письменных работ, и через десять секунд я упакую всю стопку и отправлю по почте профессору Суарезу. Колледж будет закрыт до пятнадцатого января. Тогда и приходите. – Тук-тук-тук.

– Пятнадцатого января?! – воскликнула Джесси. – А вы не можете сейчас поискать мистера Байдермана в компьютере?

Дама перестала печатать и нажала на кнопку выключения.

– Мне жаль, – сказала она, но по её голосу не чувствовалось, что это правда.

Вандербикеры молча наблюдали за тем, как она убирает бумаги в большой коричневый конверт. Вдруг в коридоре раздался отчаянный крик:

– Подождите! Я принесла!

Вандербикеры выглянули за дверь и увидели взлохмаченную девушку, которая бежала к ним, размахивая своим рефератом. У кабинета она резко остановилась и схватилась за дверную раму, чтобы удержать равновесие. Дети отошли, уступая ей дорогу.

– Вот мой реферат! – выдохнула девушка.

– Вы опоздали, – сообщила седоватая дама и кивнула на часы. Они показывали десять утра и одну минуту.

Студентка схватилась за сердце:

– Возьмите его, пожалуйста! Я потеряю стипендию, если получу неуд!

– Все вон из моего кабинета, – строго произнесла разрушительница надежд. – Мой зимний отпуск начался минуту назад.

Она сняла с вешалки тёплую куртку и сумочку и вытолкала всех в коридор, после чего вышла за ними и заперла дверь. Перед тем как уйти, дама бросила прощальный взгляд на растерянную компанию. Изе и Джесси она сказала:

– Возвращайтесь после пятнадцатого января. Может, тогда вам удастся что-нибудь выяснить.

Студентке, которая заламывала руки и рыдала, она сказала:

– В следующий раз не опаздывайте.

А потом выхватила у неё реферат и исчезла за углом, цокая каблуками.

– Уф, обошлось, – вздохнула несчастная студентка и сползла по стене.

Вандербикеры потеряли дар речи. Колледж всё больше и больше походил на кладбище, где хоронили мечты.

– Здесь нет плинцесс, – прошептала Лэйни, когда они вышли из здания, и по щекам у неё потекли слёзы.

– Ох, Лэйни, мне так жаль! Идея была дурацкая, – сказала Иза, поднимая сестрёнку на руки и вытирая ей лицо. – Хочешь, зайдём в пекарню Кастлмана? Я куплю тебе печенье.

Лэйни помотала головой, и волосы упали ей на глаза.

– Хочу домой.

Вандербикеры поплелись обратно в свою тёплую квартиру, навсегда попрощавшись с грёзами о волшебном замке. Им не терпелось вернуться на Сто сорок первую улицу, где их ждали любимые питомцы, вкусная еда, добрые друзья и соседи.

* * *

На родную улицу возвращались в полной тишине. Уже там им встретилась соседка Шарлотта с сыном Джозефом, и Джесси попросила их подписать петицию. Пока пятилетний Джозеф старательно вписывал своё имя в строчку, к Вандербикерам подошёл господин средних лет в потёртом пальто и ярко-красном шарфе.

– Подпишете нашу петицию? – спросила Лэйни, протягивая ему мятый листок, который только что вытащила из кармана.

Незнакомец ласково улыбнулся и взял у неё бумажку.

– Здравствуйте, – сказал он низким, глубоким голосом. – Расскажите мне про свою петицию.

Дети представились, а потом Иза объяснила:

– Мы хотим убедить нашего хозяина продлить договор аренды.

– Вот как, – отозвался господин. – Хорошо. – Он подписался как «мистер Остин Рочестер», даже не прочитав шапку петиции. – Я восхищён вашим подходом. – Тут снова подул холодный ветер, и все, включая мистера Рочестера, повернулись к нему спиной. Когда ветер улёгся, он продолжил: – Приятно видеть, как люди принимают участие в жизни общества. Я всегда это поощряю в своей работе.

– А кем вы работаете? – спросила Гиацинта.

– Я музыкант, – ответил мистер Рочестер. – Играю на виолончели и руковожу оркестром для подростков. Он называется «Ритм Нью-Йорка».

– Я о таком слышала! – воскликнула Иза, и глаза у неё засияли. – Я тоже занимаюсь музыкой. Играю на скрипке!