Онлайн книга «Лев Яшин. Вратарь моей мечты»
|
– Да вроде как все получалось и складывалось безоблачно, – улыбнулся вратарь. – Время летело незаметно: работа, учеба, футбол, хоккей… Всюду дело клеилось, одолел семилетку. В неполные восемнадцать уже был и слесарем, и строгальщиком, и шлифовальщиком; имел рабочий стаж… Но однажды что-то во мне надломилось – я поругался с родней и ушел из дома. – Совсем? – Да. Наверное, накопилась усталость. Эхо войны, иначе говоря. Вроде никогда не слыл человеком с тяжелым или вздорным нравом. А тут ходил какой-то весь издерганный, нервный. Всё меня на работе и дома стало раздражать; мог вспыхнуть по любому поводу, по любому пустяку. После одной такой вспышки собрал я свои вещички, хлопнул дверью и ушел из дому. Ходить на завод тоже перестал. Подумав, Володька рассудительно сказал: – Знаешь, Лев, я не вижу в этом поступке чего-то странного и удивительного. – Не видишь? – удивленно посмотрел на него Яшин. – А многие не понимают. И осуждают. – Многие… Полагаю никто из этих многих в тринадцатилетнем возрасте не стоял по шестнадцать часов у станка. Никто не пахал по две смены подряд в холодном насквозь продуваемом цеху. Никто из них не голодал и не спал по четыре часа в сутки. – Ты так считаешь? – Да, Лева. И, хорошо тебя зная, думаю, что ты просто впервые за свою юность захотел что-то решить сам. В войну твое мнение никого не интересовало. В послевоенные годы опять завод, но уже в Москве; с теми же мастерами, с тем же начальством, с тем же жестким производственным планом. Даже на футбольном поле место для тебя выбрал тренер, а не ты сам. Вот и поступил по-своему, сочтя себя вполне повзрослевшим мужчиной… * * * Когда Москву накрыли сумерки, друзья попрощались и отправились по домам. Володьке пришлось возвращаться в обратную сторону, так как в сорок третьем году его семья переехала в район Сокола. А Яшин направился на Миллионную. Общение с другом отвлекло от тяжких раздумий, но, оставшись наедине со своим мыслями, он вновь погрузился в воспоминания о последнем матче. Вновь корил себя и распекал за нелепую ошибку… Так и вошел в родной двор с котомкой на плече, вздыхая и пряча печальный взгляд. Мужики, как всегда, сидели за самодельным деревянным столом и стучали костяшками домино. Пацаны под светом двух уличных фонарей гоняли мяч. Михаил Галунов – соседский парень, ровесник и друг детства Левы – чинил у входа в подъезд старенький велосипед. Завидев плетущегося домой Леву, мальчишки прервали игру. Но обычного радушного приема и вопросов о большом футболе не последовало. Вместо этого они начали смеяться, показывать на неудачливого вратаря пальцами и свистеть. – Эй, беспризорники, сейчас рты позашиваю! – цыкнул на них Галунов. Поднявшись и вытерев ладони о рабочую куртку, подошел к Яшину, пожал руку. И ободряющим тоном сказал: – Ничего, Лев, не расстраивайся. С кем не бывает? Кивнув, тот пошел дальше… За доминошным столом тоже перестали стучать костяшки. – Чего не здороваешься, чемпион? – крикнул кто-то из мужиков. – Так держать! – показал большой палец другой. Остальные взорвались смехом. * * * Зайдя в ту часть квартиры, которую занимала семья Яшиных, Лева бросил котомку в угол, снял и повесил на крючок легкую хлопчатобумажную куртку. За столом в общей комнате сидел младший брат Борис и уплетал недавно испеченные Александрой Петровной пироги. Рядом восседал отец – Иван Петрович и, размеренно работая ложкой, ел борщ. Лева осторожно глянул на репродуктор. Тот был выключен. – Налей ему горяченького, – сказал супруге отец. Старший сын присел за стол. Мачеха поставила перед ним тарелку и заметила: – Хоть бы умылся сперва. – Спасибо, я не голодный, – пробурчал Лева. Но ложку тем не менее взял. Повертев ее в руке, хлебнул один раз, второй. Потом исподлобья посмотрел на отца. Заметив побитое состояние сына, тот отодвинул почти пустую тарелку и кивнул маленькому Борьке: – Ну-ка, мелочь, кыш отсюда! – Мам, ну чего он… – затянул тот плаксивым голоском. Но мама не успела заступиться за ребенка. – И ты тоже, – поступила команда. – Пойдем, сынок, – подхватила она Борьку. – Пусть взрослые поговорят. Александра Петровна увела сына в другую комнату; в дверях она обернулась и одарила Леву неодобрительным взглядом: дескать, что бы ни случилось – нужно держать себя в руках. Отец встал, подошел к буфету, открыл дверку левого шкафчика и достал из его недр початую бутылку водки с двумя гранеными стопками. Вернувшись, одну поставил себе, другую – перед старшим сыном. – Я не буду, – накрыл Лев стопку ладонью. Иван Петрович не настаивал. Налив себе, он снова сел за стол и спросил: – Неприятности в клубе? – Гол пропустил в ответственном матче. – Бывает. Но это всего лишь игра. Ты про Мишку Тумайкина слыхал? Лева пожал плечами: – Нет. – Жениться, между прочим, собрался. Комнату молодым обещали дать от завода. А ведь вы с ним вроде погодки? Кивнув, сын поморщился, понимая, к чему клонит отец. – Я вот думаю… – продолжал тот. – Может, тебе на завод вернуться? А что, не пошло дело в футболе, так пойдет на производстве. У тебя же неплохо в цеху получалось – даже наградой начальство отметило. Лет через пять, глядишь, и мастером бы стал. Как думаешь? Съев еще пару ложек борща, Лева отложил ложку и молча уставился в пол. – Не пойму я тебя, Лев… Вроде руки на месте, голова работает неплохо. Ну чего тебе этот футбол дался? – Что же, в футбол только криворукие дураки должны играть? Отец улыбнулся: – Ну так ногами же… Не отреагировав на шутку, Лева с упрямым видом молчал. Тяжело вздохнув, Иван Петрович встал из-за стола и убрал бутылку в буфет… * * * Двор на Миллионной, как и прежде, освещали две тусклые лампочки – одна над входом в подъезд, вторая чуть в глубине у деревянного самодельного стола. Яшин стоял у полутемной кирпичной стены, на которой были в натуральную величину нарисованы мелом футбольные ворота. Его друг Миша Галунов в сотый раз установил мяч на одиннадцатиметровую отметку, также обозначенную мелом, разбежался и ударил. Вратарь в прыжке намертво поймал пущенный «снаряд» и катнул его другу. – Давай еще! – Да сколько можно, Лев? У меня уже сил нет. Может, завтра, а?.. – Бей, говорю! Галунов опять поставил мяч на отметку, коротко разбежался, ударил. |