Книга Ночь, страница 2 – Виктор Мартинович

– Я знала, что ты не спишь, и почувствовала, что должна позвонить. Несмотря на. Как будто что-то плохое случилось. Как там Герда?

– Спит твоя Герда, – отозвался я.

Герда на самом деле проснулась, подняла голову и внимательно слушала разговор.

– А как… – ее прервал свиристящий ветер, – …сам?

– Сам не сплю. Что-то не спится.

– Ты только не подумай, что я простила. Что возвращаюсь или что-то такое. Я так. Почему-то почувствовала, что нужно позвонить.

Герда проскулила и приветливо гавкнула, узнав голос бывшей хозяйки. «Бывшая хозяйка». Не менее странное выражение, чем «синтезированный человек».

– Видишь, разбудила собаченцию, – прокомментировал я. Взвесил допустимость вопроса с учетом наших текущих отношений и решился спросить: – Ты все еще в Тибете?

– Меня депортировали из Тибета. Я вернулась в Непал. Сейчас я в Сарангкоте.

– В Сарангкоте? – Мой голос сел. Я внезапно ощутил себя искусственным человеком, синтезированным из графита в Калифорнии. – Встречаешь рассвет?

Она затараторила, чтобы побыстрее проглотить неловкость:

– Да, в Сарангкоте. Но в этот раз решила пешком подняться. Вышла около полуночи. Такси бы двадцать долларов стоило.

– Мы на автобусе ехали.

– И я решила типа сэкономить. Поужинала, взяла чай в термосе и двинула вверх. Перепад высот несерьезный, меньше километра, можно не спешить. Музыку слушала. Роса уже легла, поэтому сошла с тропинки на разъезженную дорогу. А на той можжевеловой аллее меня подобрал джип с китайскими туристами.

Тут графитовый человек во мне захотел задать вопрос, не потому ли она звонит, что встречает рассвет в Сарангкоте. Но мой внутренний графитовый человек никогда не прошел бы тест Тьюринга, настолько он был тупой. Потому что с учетом текущих отношений такой вопрос был по-человечески неуместным. Вместо этого я почти утвердительно произнес:

– Красиво вокруг.

– Вершина затянута тучами, но через прогалины проглядывает такая… не громадина даже. А невероятных размеров стена. На много километров вверх. Тут ощущаешь, что вселенная неизмеримо больше мира двуногих козявок. Когда выглянет солнце, стена – помнишь? – станет оранжевой.

– Помню, – сглотнул я.

– Но рассвет еще не начался, небо черное.

Внезапно в трубке прогремело, будто где-то рядом с моей собеседницей взлетал самолет. Герда снова гавкнула, на этот раз беспокойно.

– Что это? – встревожился я.

– А это прикол такой. «Трубы конца». Тут рядом со смотровой площадкой буддистский монастырь. Когда первый раз заревело, китайцы туда сбегали и спросили, что происходит. И монахи им ответили, что празднуют «пуджу конца». Китайцы, естественно, поинтересовались, почему буддисты устроили «пуджу конца» на рассвете, а те весело объяснили, что просто пришло для этого время. И быстро попрощались. Очень были заняты своими трубами.

Мы помолчали. Ветер на том конце утих. Человек – создание, которое трудно имитировать. Я так ждал этого разговора, а теперь все мои слова подморозило ноябрем растерянности. Сейчас я мог бы попросить прощения. Еще раз.

– Зачитать тебе парочку новых? – наконец предложила она.

Я этого не ожидал.

– И почему ты не заведешь себе Твиттер? – заученно пошутил я в ответ.

– В чем ценность афоризма, который знает весь Интернет? Из оправы для мудрости он превращается в признак подключенности к Cети.

– Раньше ты по-другому реагировала: «Потому что мне не шестьдесят лет».

– Ну тогда вот тебе из гималайских заметок: «В горах необязательно идти, чтобы пейзаж менялся. Все делают солнце и ветер».

Я промолчал, потому что афоризм меня не впечатлил. Собеседница смущенно хмыкнула и продолжила:

– «Все счастливые семьи несчастливы одинаково, каждая несчастливая семья счастлива по-своему».

Это мне понравилось, но с учетом наших текущих отношений я посчитал, что лучше проглотить похвалу.

На том конце раздался новый странный звук, похожий на отдаленный плач. Герда, услышав отголосок из трубки, оскалилась, будто хотела завыть.

– Что это? – прислушался я.

– Странновато… – В голосе появилась тревога. – Собаки завыли. Все собаки поселка. Как будто кто-то приказ отдал.

– Так бывает. Собаки обычно подхватывают вой. Одна начнет – другие за ней.

– И вот чего еще не могу понять. По часам солнце уже десять минут как встать должно было. А тут даже небо не посерело.

– Ты ошиблась в расчетах. Или часы синхронизировались с чем-то не тем и перескочили на десять минут назад. Бывает. Если и есть в космосе какое-то расписание, которому можно доверять, то это график рассветов и закатов.

Голос стал спокойнее.

– Может, и правда все в порядке. Сейчас еще и все огни внизу, у озера, погасли. Там огромный город. И он теперь весь во тьме. И ветер затих. Наверное, так всегда перед рассветом. Экономят энергию.

– Автоматика у них, скорее всего. У нас в Минске то же самое. Перед тем как солнце встанет, фонари гаснут.

Собаки продолжали истерично выть. Герда встревоженно всматривалась мне в лицо. В голове мелькнула новая, не из мирного времени, мысль, что, если на том конце что-то случится, я никак – ну просто совсем никак – не смогу помочь. Но что могло случиться? Она в Непале, а не в Афганистане. И даже то, что в Минске сначала светлело, а потом только автоматика отключала фонари, не должно было меня настораживать. Кто его знает, какие алгоритмы энергосбережения применяют в Гималаях.

– Что-то и на смотровой площадке у нас свет пропал, – спокойно заметил голос. – А у китайцев сдох телефон, с которого они попсу слушали. Тишь и жуть. Но они пытаются петь. Ты про Google Homo читал?

Ответить я не успел, наш разговор прервался. А несколькими секундами позже свет погас и у меня в комнате. За окнами тоже стояла темень: фонари проспекта, видневшегося через ветви далеких тополей, как и окна соседних пятиэтажек, оказались в полной темноте. Я прикинул в голове масштабы блэкаута, который одновременно случился бы и в непальских Гималаях, и в не самой простой для жизни столице, и отбросил возможность взаимосвязи как анекдотичную. Совпадение, просто совпадение.

Наледь на окне образовала остроконечный узор, похожий на кленовый лист. Раньше, до того как темно стало с обеих сторон стекла, он не так бросался в глаза. Я вышел на пропахшую мокрой тряпкой лестничную площадку проверить пробки, но, как ни клацал автоматами, восстановить подачу электричества не удалось. Ни в тот вечер, ни когда-либо позже.

И если перечислять отвратительные для меня вещи того мира, который закончился с ночным разговором, то возглавят список тексты, написанные живыми людьми, чья логика и стилистика стала полностью неотличимой от логики и стилистики роботов.