Книга Rotten. Вход воспрещен, страница 47 – Джон Лайдон

И что? Любой может научиться. Я же научился петь! Таков был мой аргумент. Он брал уроки и быстро учился. Для песен из трех аккордов он был не так уж плох. Это бас-гитара, черт бы ее побрал! Кто вообще слушает бас-гитару в рок-н-ролльной команде? Это всего лишь фоновый шум.

СТИВ ДЖОНС: Джонни сказал: «Давайте возьмем Сида!» Он выглядел отлично, но совершенно не умел играть. Я подумал тогда: «Вот блин, еще одна головная боль!» Вот тогда-то и начался цирк. Сид был настоящим дружбаном Джона – придурковатый студент колледжа искусств с подходом а-ля «я здесь самый умный». Когда он первый раз пришел на репетицию, в моей голове промелькнуло: «Блин, только это не это! Еще один на нашу голову! Я с одним Джоном-то справиться не мог, а теперь их будет двое!»

ДЖОН ЛАЙДОН: Во время записи Сид не был хорош. Запись— это совсем другое, она сильно отличается от живого выступления. Концерт – одно, бас на пластинке – другое. Если честно, Сид постоянно был пьян в щи. Тогда для нас наступило время отчаяния, и пришлось звать Глена. Мы в буквальном смысле наняли Глена Мэтлока. С его стороны было позором соглашаться. Мне кажется, если бы меня турнули из группы, а потом пригласили что-то там записать, я скорее бы сдох, чем принял приглашение. Я презирал его. Настолько мило это было со стороны Глена и настолько безвыходной эта ситуация была с нашей стороны. Малкольм нанял Глена обратно как сессионного музыканта. Он сделал всю грязную работу – или какую-то ее часть. Стив тоже сыграл какие-то партии. Вся остальная хрень грузом взвалилась на нас.

Сид сам работал над несколькими песнями, одна из них была Submission. Я вполне удачно трудился с Сидом над этой песней.

У нас всегда было много крутых идей, только вот остальные никогда не использовали то, что мы придумывали. По этому поводу мы даже дрались.

В то время Сид был еще совсем ребенком. Все для него было хиханьки да хаханьки. И вдруг он стал большой поп-звездой. Теперь он мог делать все, что угодно. Водка, пиво и так далее. Статус поп-звезды предполагал взаимодействие с прессой, шанс засветиться в нужных местах, обожание. Так он все это воспринимал.

Никогда бы не подумал, что Сид придаст этому такое значение.

Я думал, что он будет умнее. Вспоминая все это, могу сказать, что он зашел слишком далеко в своем восприятии. Но ведь он не умел играть на гитаре. Вдобавок общение с Нэнси привело его к героину, который постепенно утаскивал его все глубже и глубже.

Первые репетиции с Сидом на Денмарк Стрит в марте 1977 года были ужасными. Все согласились, что у него был нужный имидж, и я гордился им, потому что он был моим товарищем. Здорово!

Еще одного хорошего парня вытащили из трущоб. Успех обеспечен. Место Сида мог бы занять и Вубл, но он слишком пугал Стива и Джона своим угрожающим видом. Сид же делал все что мог и много репетировал. Наступила его очередь быть аутсайдером, потому что после репетиций он оставался и практиковал свои басовые партии, а мы шли тусоваться. А Сид был большим поклонником вечеринок.

Бедный старина Сид. Я даже раздобыл ему подружку, которая его и уничтожила. Это ужасно. Нэнси была единственной девушкой, с которой я тогда его видел. Он был таким тщеславным до того, как они встретились. Девчонки не могли начать встречаться с Сидом, потому что просто оставались бы в его тени. Много в шоу-бизнесе таких парней, как Сид, и я вовсе не говорю, что они геи или асексуальны. Просто они помешаны на себе и своей внешности. Ничто не могло заменить Сиду самого себя.

И вдруг, когда он попадает в Pistols, он меняется. Наконец-то он начинает что-то делать, что-то уметь, чему-то учиться. Да, ему не нужно было бриться, хотя он и до этого не брился. Да, он мог проснуться во сколько угодно. Еще он прочитал много плохих книг и принял манеры и образ жизни Нью-Йорка. Если тебе кто-то постоянно повторяет, какой ты красивый, велика вероятность, что ты таковым не являешься. Он был так помешан на себе, что это было крайне забавно.

Сид и я переехали в местечко в Челси под названием Клостерс. Мы были участниками Pistols, но у нас не было денег, и нам негде было жить. Нам жутко надоело стрелять у людей то одно, то другое, а людям надоели мы. Мы сидели в офисе у Малкольма практически целый день и уговаривали его найти нам хоть какую-то лачугу, где мы могли бы остаться.

В конце концов, он определил нас в Челси – старое, разваливающееся на глазах и полное разврата место. Все коридоры были пропитаны старушечьими запахами. Это было что-то вроде хосписа: маленькие комнаты по десять квадратов с раковиной и туалетом. Все это находилось далеко от Кингс Роуд, и по ночам в той зоне делать было нечего. Но у нас не было денег, потому мы и так никуда не выходили.

Однажды в том районе я повстречал девушку из высшего общества. Она заметила меня на улице, когда я шел грабануть магазин. Она остановилась и крикнула из окна автомобиля:

– Ой, а ты случайно не Джонни?

– Да, дорогая. Чем я могу тебе помочь?

– У нас сегодня будет грандиозная вечеринка! Ты просто обязан прийти. Приводи друзей, будем веселиться!

Она была избалованной богатой девочкой и праздновала свой первый выход в свет. Это был такой вечер, на который все одевались в вечерние платья и фраки. Девушек на такой вечеринке представляли молодым людям из их же общества. Она пригласила меня, Сида и Нэнси на свою вечеринку, посвященную ее выходу в свет. Это было просто фан-мать его-тастически! Это был единственный вечер, когда мне нравилось быть в компании Нэнси, потому что она была просто отвратительна. Они пригласили нас в помпезный ночной клуб под названием «Веджис», куда пускали только супербогатых. Там было несколько представителей королевской семьи: принц Эндрю и Дэвид Фрост находились в окружении мерзких толстых старух, говоривших отвратным фальцетом.

На этой вечеринке мы выглядели как уличные урны. Я был одет в лохмотья, в старую разорванную шмотку из секонда. У Сида было что-то вроде кожаного пиджака без одного рукава. А у Нэнси на колготках были пятна мочи. Она вообще не беспокоилась о том, чтобы подмываться, и потому ее ноги были такие грязные, что даже виднелись белые следы на тех местах, куда моча стекала.

Чтобы попасть на мероприятие, нужно было надеть галстук.

У меня не было рубашки, и галстук я носил поверх порванного костюма. У Сида же не было и галстука, потому он использовал шнурок от ботинка – правда, круто? Правила существуют, чтобы их нарушать, а то и вовсе уничтожать. Им пришлось впустить нас из-за людей, с которыми мы были. Вечеринка проходила в большом бальном зале с едой на втором этаже.

Я планировал это мероприятие, как генерал планирует действия своего войска в битве. Сначала мы побежали туда, где был банкет, потому что мы были голодны. Ножами и вилками мы не пользовались. Мы просто жевали все, что было, хватали руками и вообще вели себя как свиньи. Затем мы пошли в бар, затем потанцевали, затем снова поели и опять вернулись в бар. Там было очень много бесплатной выпивки. Играла европейская музыка, Джордж Мородер ^[40], но при этом без этих ужасных чернокожих певцов. Я спросил, хочет ли Дэвид Фрост оторваться на танцполе, но он был не в духе. Здесь, на этом вечере, сидел тот самый пафосный ублюдок с телевизора и всем своим видом показывал, какой он важный. Нам понравилось, что можно было оскорбить целую кучу собравшихся там любителей повыделываться. Ранее мы предлагали парням и девчонкам разные непристойности. Но для той молодой девушки Джонни Пионер электронной музыки, один из первооткрывателей диско-музыки.