Онлайн книга «Простая правда»
|
– Да! – с облегчением хохотнул он. – Неудивительно. Вы когда-нибудь бывали в суде прежде? – Нет. – Вы когда-нибудь предполагали, что однажды окажетесь в суде? – Ну нет. Мы не доверяем подаче иска, так что мне эта мысль не приходила в голову. – Кого вы подразумеваете под словом «мы»? – Народ, – ответил он. – Амишей? – Да. – Вас попросили быть сегодня свидетелем? – Нет, я сам вызвался. – Вы по собственной воле поставили себя в неудобную ситуацию. Почему? Его ясные голубые глаза остановились на Кэти. – Потому что она не убивала своего ребенка. – Откуда вы знаете? – Я знаю ее всю жизнь, с детства. Много лет подряд я видел ее каждый день. Сейчас я работаю у отца Кэти на ферме. – И что вы там делаете? – Все, что скажет Аарон, довольно много всего. В основном я помогаю сажать и собирать урожай. Ах, да – и дойка. Это молочная ферма. – Когда доят коров? – Утром в полпятого и днем в полпятого. – В чем это заключается? Джордж поднял бровь: – Протестую! Нам действительно нужен мастер-класс по управлению фермой? – Мне необходимо обосновать, Ваша честь, – возразила я. – Отклонено. Мистер Стольцфус, можете ответить на вопрос. Сэмюэл кивнул: – Ну, начинаем мы со смешивания фуража. Потом выгребаем из стойл навоз, который пойдет в компостную яму. У Аарона двадцать коров, так что на это уходит порядочно времени. Потом мы протираем у них вымя и прилаживаем доильный аппарат, работающий от генератора. Я говорил, что одновременно доят двух коров? Молоко выливают в бидон, а из него в цистерну. Обычно в середине приходится останавливаться и снова выгребать навоз. – Когда за молоком приезжает транспорт молочной компании? – Через день, за исключением воскресенья. Если это приходится на воскресенье, начинается дурдом, как в субботу ночью. – Перед отправкой молоко пастеризуется? – Нет, это делается после. – Фишеры покупают молоко в супермаркете? – Это было бы глупо! – усмехнулся Сэмюэл. – Точно так же, как покупать бекон, если только что зарезали отличную свинью. Фишеры пьют свое свежее молоко. Я дважды в день приношу кувшин матери Кэти. – Значит, молоко, которое пьют Фишеры, непастеризованное? – Да, но на вкус оно такое же, как в белых пластиковых пакетах. Вы ведь пьете его? – Протестую! Кто-нибудь может напомнить свидетелю, что он не должен задавать вопросы? – вмешался Джордж. Судья повернулась в сторону Сэмюэла: – Мистер Стольцфус, боюсь, прокурор прав. Гигант покраснел и опустил глаза. – Сэмюэл, – быстро спросила я, – почему вы чувствуете, что настолько хорошо знаете Кэти? – Я видел ее в разных ситуациях и знаю, как она реагирует, когда бывает грустная, а когда счастливая. Я был там, когда утонула ее сестра, когда ее брата навсегда отлучили от Церкви. Два года назад мы начали гулять. – Вы имеете в виду, встречаться? – Угу. – Вы встречались, когда у Кэти родился ребенок? – Да. – Вы были там, когда она родила? – Нет, не был, – ответил Сэмюэл. – Я узнал позже. – Вы думали тогда, что это ваш ребенок? – Нет. – Почему нет? Он откашлялся: – Мы никогда не спали вместе. – Вы знали, кто отец этого ребенка? – Нет. Кэти не хотела говорить. Я постаралась говорить мягче: – Как вы себя почувствовали? – Довольно скверно. Видите ли, она была моей девушкой. Я не понимал, что произошло. Какое-то время я молчала, предоставив присяжным смотреть на Сэмюэла. Сильный красивый мужчина, одетый в непривычную для нас одежду, с запинкой говоривший на неродном языке, пытался держаться на плаву в совершенно чуждой для него ситуации. – Сэмюэл, – продолжила я, – ваша девушка беременеет от другого, родившегося ребенка обнаруживают умершим по неизвестным причинам, и, хотя вас там не было, вы стремитесь попасть в суд для дачи показаний. Вы все же пришли сюда сказать нам, что она не совершала убийства? – Это так. – Почему вы защищаете Кэти, которая, безусловно, причинила вам зло? – Все, что вы сказали, Элли, – это правда. Я должен был сильно разозлиться и какое-то время я злился, а теперь нет. Теперь я преодолел свой эгоизм и должен помочь ей. Понимаете, человек из «простых» не ставит себя на первое место. Он просто этого не делает, потому что это будет бахвальством, а суть в том, что всегда найдутся более значительные, чем он, люди. Так что, когда Кэти слышит сплетни людей о себе и этом ребенке, она не оспаривает их, не пытается постоять за себя. Я здесь для того, чтобы постоять за нее. – И, словно прислушиваясь к собственным словам, он медленно поднялся и повернулся к присяжным. – Она этого не делала. Не могла сделать. Взоры каждого из двенадцати присяжных были прикованы к лицу Сэмюэла, выражавшему спокойную непреклонную убежденность. – Сэмюэл, вы по-прежнему ее любите? Он повернулся, его взгляд скользнул по мне и, просияв, остановился на Кэти. – Да, – ответил он. – Люблю. Джордж постучал по губам указательным пальцем: – Она была вашей девушкой, но спала с другим парнем? Сэмюэл прищурился: – Разве вы не слышали, что я сказал? – Просто меня интересуют ваши чувства, вот и все! – Прокурор воздел руки. – Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о своих чувствах. Я пришел сюда говорить о Кэти. Она не сделала ничего дурного. Я кашлянула, чтобы скрыть смешок. Для какого-нибудь несведущего человека Сэмюэл мог показаться несгибаемой скалой. – Ваша религия исповедует всепрощение, мистер Стольцфус? – спросил Джордж. – Сэмюэл. – Хорошо, Сэмюэл. Ваша религия исповедует всепрощение? – Да. Если человек смирится и покается в грехе, его всегда примут обратно в Церковь. – После того как он сознается в содеянном? – После покаяния, это верно. – Хорошо. Теперь забудем на минуту о Церкви. Не отвечайте мне как амиш, ответьте как обыкновенный человек. Существует ли что-то, чего вы не можете простить? |