Книга Альтруисты, страница 65 – Эндрю Ридкер

Голос из динамиков над головой объявил о скором закрытии оранжереи. Мэгги достала из рюкзака сигарный ящичек. Найдя относительное тихое место, она сошла с гравийной дорожки и присела на влажный валун, а рюкзак поставила перед собой. За ее спиной небольшой искусственный водопад обрушивал чистую прозрачную воду в ручей, проходивший по центру оранжереи. Мэгги осмотрелась, завела руку с сигарным ящичком за спину и высыпала прах в воду.

Отец пришел в ярость.

— Где-где ты его развеяла? В ботаническом саду?! — вопил он. — Тоже мне, могила!

Однако совесть Мэгги была чиста. В последовавшие за смертью матери дни она услышала массу затасканных истин, но одна из них показалась ей по-настоящему мудрой: «Не бывает неправильных способов переживать горе». Иными словами, горе — это такой жизненный этап, на котором человек имеет право на самые примитивные помыслы и желания, может безнаказанно предаваться эгоизму, особенно если вышеупомянутые желания непосредственным образом связаны с горем. Мэгги сказала отцу, что развеяла прах по всему парку, как того хотела Франсин. Она решила, что знание о точном месте, где упокоилась мать, будет принадлежать ей одной. И в этом нет ничего дурного: она ведь действительно любила маму больше всех остальных.

Теперь, войдя в Климатрон спустя почти два года, покрываясь испариной в этих искусственных джунглях, оглашаемых журчанием воды, шорохом листьев и MP3-криками тропических птиц, Мэгги почувствовала себя как-то странно. Странность поднималась из самых ее глубин, овладевала всем телом — даже кровь как будто потекла по венам вспять, когда Мэгги вошла в автоматически открывшиеся двери купола. Может, дело в адской влажности? Или?.. Рядом с ухом прожужжала муха. Мэгги не могла понять, то ли ей мерещится, то ли она действительно чувствует присутствие матери в этом журчащем и шелестящем пространстве. «Господи, как тут жарко, — подумала она. — Слишком много всего. Бзззз. Ух ты. Господи. Иногда всего бывает так много. Как люди вообще с этим живут? Изо дня в день? Эй-эй, полегче! Тут же растения! Очень, очень влажно. И жарко. Чей-то голос сверху… Мамин? Нет. Запись. Ботанический сад Миссури приветствует вас. Бзззз. Добро пожаловать в ботанический сад Миссури…»

16

Нажимая кнопку звонка под фамилией «Багби» — адрес он нашел в интернете, — Итан вдруг представил, что не просто звонит в дверь некой квартиры в Сентрал-Уэст-Энде, а пытается получить доступ к следующему этапу собственной жизни. Прошлое стояло на страже будущего. Дверной замок щелкнул почти в ту же секунду, что лишь усилило ощущение: судьба явно его ждала. Поднимаясь по лестнице, он морально готовился к предстоящей встрече. Молодой парень, которого он знал в университете, не стал бы жить в этом районе — однажды он долго распинался о своей ненависти к этим местам, — но, с другой стороны, именно тот парень безжалостно разбил Итану сердце. Если он изменился, это даже хорошо. Добрый знак: перемены, пусть и небольшие, все-таки возможны.

Открывший ему дверь человек был одновременно и Чарли, и нет. Как будто кто-то запихнул Чарли в бочку и десять лет подряд спускал ее с горы. Лоб остался прежним — широким, словно экран проектора, — но слегка покрылся морщинами. Несмотря на короткую стрижку, спереди все еще просматривался вихор (особенно если знать, где искать). И глаза. Глаза, несомненно, были глазами Чарли, но годы будто сделали их чуть бледнее, разбавили цвет — некогда цвет зеленых чайных листьев, — парой капель молока. Как связать того мальчика с этим мужчиной, если он любил мальчика за его мальчишескую душу? Итана лишили возможности взрослеть рядом с любимым, видеть в нем перемены и приспосабливаться к ним. Если ностальгия — это история без зубов , то встреча с нынешним Чарли — это одни зубы и никакой истории.

— Итан?

— Чарли.

— Вот черт!

На две бесконечных секунды Чарли замер, потом наконец шагнул вперед и ненадолго заключил Итана в объятья, после чего трижды похлопал его по спине.

— Из Дэнфорта!

— Ага.

Чарли выглянул в подъезд, осмотрелся по сторонам и сказал:

— Может… зайдешь?

Итан вошел в квартиру. Он был так напуган радушным приемом (и объятьями! объятьями!), что почти не обратил внимания на обстановку. Квартира напоминала студенческое общежитие: бежевые стены, икеевская мебель.

— Чаю? Кофе?

Было утро, однако по дороге сюда Итан успел тайком выпить бутылочку пива, предусмотрительно спрятанную в бумажный пакет.

— Нет, спасибо.

Он пришел не за кофе. Он пришел, чтобы услышать объяснения, извинения: два кодовых слова — «Прости меня» — должны были открыть замок, не пускавший его в будущее. Но теперь, когда Чарли сам пригласил его в дом, Итан невольно задумался о большем. Может, он недостаточно амбициозен? Не стоит ограничиваться одними извинениями. Вдруг в ходе разговора Чарли вспомнит, чем они так нравились друг другу… И тему придется не закрыть, а вовсе даже наоборот…

Чарли сел на диван с серой синтетической обивкой и указал Итану на белый пластиковый стул возле кухонной стойки.

— Итан… Итан Альтер, верно? Ну надо же! Сколько лет прошло… десять? — Он прищурился, чтобы рассмотреть глаза Итана.

— Скорее, восемь.

— Да, да. Восемь, точно.

Секунду-другую они молчали.

— Как дела, чем занимаешься?

Итан сбивчиво ввел Чарли в курс дела. Живет он в Нью-Йорке, на здоровье не жалуется, с работы ушел. Руки Итана, лежавшие на коленях, мелко дрожали. Казалось, за него говорил кто-то другой. Итану не нравилось звучание слов, которые срывались с его губ. Не нравилось, как звучит его жизнь.

— Да уж, — сказал Чарли. — Бывает…

Итан мысленно отметил, что его собеседник закинул ногу на ногу.

— А ты, значит, в Сент-Луисе остался?

— Вообще-то, я сперва уехал в Техас. Если помнишь, я по образованию физик. — («Еще бы не помнить».) — Вся моя семья работала в «Анхойзере». — («Да разве я мог такое забыть?!») — С одной стороны, мне не хотелось уезжать из города, оставлять тут братьев, но отец настоял. Он считал, что у меня впереди большое будущее. В результате я устроился на работу в Космический центр имени Линдона Джонсона в Хьюстоне.

— Ого! И что ты там делал?

— Управлял полетами. Слыхал что-нибудь про телеметрию?

Итан покачал головой. Чарли описал зал управления полетами, свою работу: он сидел за пультом и следил за движением космических станций и спутников — «прям как в кино». Он постоянно пересыпал речь профессиональными терминами и аббревиатурами вроде МДМ, СПП и ГЗУ.

— Продержался я там довольно долго: моей работой были довольны, да и платили хорошо. Но через шесть-семь месяцев после того, как мы выпустились из универа, все рухнуло.

Итан кивнул:

— Финансовый кризис.

— Да, это тоже. Но я имел в виду другое: в ноябре «Анхойзер-Буш» купили.