Книга Ранняя пташка, страница 95 – Джаспер Ффорде

Токката молча уставилась на меня.

– Значит, успех сделки определили не Долги и «Несквик»?

– Нет, мэм.

Она протянула мне сертификат.

– Подпиши на обратной стороне.

Я сделал так, как она сказала, и почувствовал, что хотя бы частично выполнил свои обязательства перед Фоддером.

– А теперь, – сказала Токката, – полагаю, ты недоумеваешь, почему я так любезна с тобой?

Если честно, на самом деле я ничего не заметил.

– Это потому, что ты больше у нас не работаешь. Жутко оскорбляю я только своих.

Я подумал было, что, наверное, Аврора приняла меня к себе на работу без моего согласия, однако это оказалось не так.

– Вот, – продолжала Токката, протягивая мне факс. – Похоже, исполняющий обязанности начальника твоего сектора просит, чтобы я вернула тебя в Кардифф. Там также не хватает людей. Отпуск за свой счет может начаться немедленно; ты сможешь пересидеть буран в тиши «Сиддонс», а как только погода наладится, Джонси отвезет тебя в Херефорд, откуда ты доберешься до дома на Рельсоплане.

Я прочитал факс. Он был от Вице-консула Прейса; в нем упоминалось о том, что Логан погиб от руки Авроры, защищая Послушника Уортинга, так что, по крайней мере, меня не считали виновным в случившемся.

– Прощай, Уортинг. Мне хотелось бы сказать, что я была рада знакомству с тобой, – однако это не так.

Я замешкался. Конечно, здесь гораздо опаснее, чем в Кардиффе: сумасбродные Старшие консулы, кровожадные агенты «Гибер-теха», Зимний люд и сильные морозы. Но мне хотелось быть именно здесь. К тому же здесь Бригитта. Ну да, возможно, она всего в трех булочках с повидлом от людоедства, однако я по-прежнему в ответе за нее.

– Мэм, я бы хотел остаться.

У Токкаты дернулась бровь.

– Ты не хочешь находиться в Двенадцатом секторе, я не хочу, чтобы ты находился в Двенадцатом секторе. Ты обуза, непредсказуемый игрок, и неприятности преследуют тебя, словно спаниель, потерявший хозяина. И ты спарился с Авророй, а для всех, с кем происходило подобное, это оканчивалось плачевно.

– Нет, честное слово, мне здесь хорошо. Впервые с тех пор, как я покинул Приют, я чувствую себя дома. Впервые в жизни.

– У меня прямо сердце разрывается. Хорошо, скажу тебе открытым текстом: ты уволен. До сих пор тебе везло, но везение рано или поздно закончится, и когда это случится, ты заберешь с собой хороших ребят. – Опустившись в кресло, Токката уставилась на меня своим здоровым глазом, а второй тем временем вращался в глазнице. – Все кончено. Хватит. Ступай.

Я подошел к двери. Пьянящее возбуждение чувством товарищества, такое сильное утром, безнадежно разлетелось вдребезги.

Но тут меня осенила одна мысль, и я обернулся.

– Ты еще здесь, – сказала Токката, не смотря на меня.

– Полагаю, вам следует это знать, – сказал я. – Сегодня утром мне предложили работу в «Гибер-техе».

Токката медленно подняла на меня взгляд, и у нее не только лицо стало красным, но и шея. Исчезли последние крупицы дружелюбия.

– Ах ты косорожье дерьмо! Ты ведь пошутил, так?

– Нет, – как можно более невинным тоном произнес я. – Контракт на два года, премия при подписании, бесплатные пудинги, квартира с видом на центральный парк – и шоколадные батончики с фруктами и орехами.

– Не знаю, зачем ты нужен «Гибер-теху», но определенно дело не в твоем обаянии, внешности или опыте. Тебя бесцеремонно используют, после чего выплюнут, когда ты больше не будешь нужен. Работа в «Гибер-техе» станет для тебя худшим карьерным шагом – и последним.

– Вы совершенно правы, – довольно дерзко ответил я. – Я не хочу там работать. Я хочу остаться в Двенадцатом секторе, но если для меня единственной возможностью остаться будет работа в «Гибер-техе», я на нее соглашусь.

Положив ручку, Токката откинулась назад и посмотрела на меня.

– Так, черт возьми, – сказала она, – ты меня обыграл. Меня еще никто не обыгрывал. – В ее голосе прозвучала тень уважения. – Хорошо, будь по-твоему: ты получаешь работу. Перебирать бумаги в течение следующих девяносто одного дня, не выходя из Консульства – и ты разжалован из Младших консулов обратно в Послушники. Также тебе придется ежедневно драить сортир, а еще стирать и гладить на всех. Очень скоро ты станешь умолять о том, чтобы тебя отпустили работать на вдовствующую графиню Фарнесуорт. Так, а теперь убирайся. Стой, подожди, еще один момент.

Встав, Токката обошла вокруг стола и двинула мне кулаком в глаз.

– Это за то, что ты солгал.

Не успел я подняться на ноги, как она второй раз ударила в то же самое место.

– А это за то, что сегодня утром спаривался с Авророй, хотя обещал, что этого больше не будет.

Я покинул кабинет с гудящей головой, однако по крайней мере в двух вопросах сложилась определенность: во‐первых, я научился лучше справляться с тем, что ставила передо мной Зима, и, во‐вторых, предостережение о вырванном языке оказалось пустой угрозой.

– Ну, как все прошло? – спросила Джонси, застав меня в туалете, прикладывающим холодный компресс к глазу.

– Мне сказали уходить, я ответил, что не хочу, меня выгнали, затем вернули на службу, но разжаловали в Послушники. Однако я обыграл Токкату, так что, полагаю, теперь она меня уважает.

– Поэтому она дала тебе в глаз?

– Нет, это за ложь и за спаривание с Авророй.

– Значит, это правда?

– Нет!

– Все будет замечательно, – хихикнув, заверила Джонси, потрепав меня по плечу. – Когда я только поступила на службу, Токката так отдубасила меня палкой от швабры, что я неделю не могла в себя прийти. Таков ее стиль.

– Хотелось бы, чтобы она придумала что-нибудь другое.

Я отправился в архив к Лоре. Увидев меня, та предложила мне сесть за соседний стол.

– Итак, расскажи мне про Грымзу, – возбужденно сказала она, пододвигая свой стул. – Ты правда ее видел?

Я повторил свой рассказ со всеми подробностями, каковых оказалось немного. С момента появления Грымзы до момента ее исчезновения я находился без сознания. Лора делала пометки, восторженно кивая, однако когда я закончил, она не скрывала своего разочарования. Это оказалась вовсе не та подача навылет, на которую она надеялась.

– Значит, фотографий нет? – спросила Лора.

– Ни одной.

– Трикл уже списал все на Гибернационный наркоз, – вздохнула она, – твой. Он считает, что ты убил Счастливчика Неда, а теперь пытаешься стереть это в памяти.

– Я похож на человека, способного отгрызть человеку палец?

– Ты ведь откусил ухо Гэри Финдли.