Книга 2+2, страница 44 – Стелла Грей

Пока парни пикировались и изощрялись в остроумии… ладно, пока Никита изощрялся, а Вова невпопад отвечал, я стремительно оделась, морщась от дискомфорта между ног.

Более неподходящего момента для визита Вова придумать не мог!

Я вылетела в коридор настроенная на то, чтобы как следует выругать Селиванова и отправить откуда пришел. Высунулась из-за плеча Никиты и подавилась первой же заготовленной фразой.

Вовчик стоял на пороге нашей квартиры в дорогущем костюме, начищенных до блеска туфлях и с модным красным галстуком, завязанным сложным узлом. Волосы моего бывшего ботаника были уложены гелем, а в глазах плескалась вся грусть еврейского народа за все столетия унижений.

— Вероничка! — Вова хлопнул ресницами и вдруг жалко скривил губы. — Мне больше некуда идти!

— Ну обалдеть теперь, — насмешливо фыркнул Никита. — Вовик, а что случилось? Комета шарахнула по роскошному особняку и пати прервалась по техническим причинам?

— Практически, — вздохнул Вова и, достав из нагрудного кармана беленький платок, высморкался в него. Сложил, аккуратно убрал обратно и поведал сенсационное: — Айвазов-старший приехал в разгар вечеринки и всех разогнал. Он… он очень недоволен.

— Потрясающе. Это даже лучше, чем комета… Только один вопрос: а мы-то здесь причем? — Данилов обнял меня за талию и демонстративно привлек к себе.

— Ты не причем. А Вероника мне друг, — пафосно заявил Селиванов и, вновь уставившись на меня взглядом побитой собаки, пробормотал: — Вероничка, мне действительно больше некуда податься. Он сказал… сказал… что отрежет мне яй… то, что делает меня мужчиной!

— Боюсь, долго искать придется, — глубокомысленно прокомментировал Никита.

А Вова продолжал:

— Если вы меня не пустите — останусь на этом самом коврике под дверью. — И он отважно сел на не особо чистый половичок, не пожалев дорогой костюмчик. — Хотя бы не на улице. И так пока я шел едва не попался каким-то афроамериканцам.

Никита шагнул вперед, присел на корточки, пристально посмотрел Селиванову в глаза и почти ласково проговорил:

— Ты же моя политкорректная прелесть. Так вот, Вовик, заруби на носу: тебе тут официально не рады. Двигай в хостел, что ли. Или попробуй вернуться к особняку и спеть серенаду под окном Лариски. Вдруг папа сжалится и согласится на ваш мезальянс?

— Иди ты!

— Так… — Я положила руку на плечо Никиты. — Хватит ссориться.

— Что? — Данилов поднялся и неверяще посмотрел на меня. — Ты действительно его пустишь?! После всего?

— Но ему некуда пойти!

— Да и пох*р, — жестко ответил Ник. — После того, что он с диском сделал, я бы лично отдал его неформалам и иным нетрадиционалам, завещая не отпускать, пока наш Вовик не проникнется различного рода интимом.

— Никита!

— Разбирайся сама, — спустя несколько секунд махнул рукой Данилов и, развернувшись, ушел в свою комнату.

Я, прикусив губу, смотрела ему вслед и вовсе не была уверена, что поступила правильно. Вернее… да, Никита во всем прав! Но нельзя же оставлять человека в беде и спать спокойно, зная, что тот ночует у тебя под дверью на коврике?!

Но дать волю колебаниям я не успела.

Селиванов моментально вскочил на ноги и, сжав мою руку потными от волнения ладонями, затряс ее.

— Спасибо, спасибо большое! Я всегда знал, что ты хорошая, добрая, умная…

Я нахмурилась, вспомнив, что именно благодаря этим качествам у него и получилось настолько легко меня облапошить, и мы потом с Никитой почти неделю не спали, компенсируя последствия. А Селиванов развлекался с Ларисой!

Но не успела я дать волю сомнениям, как Вова уже прошмыгнул в квартиру и даже снял обувь, чтобы аккуратно поставить на полку свои сверкающие лакированные ботиночки.

Помялся, переступил ступнями, и я невольно хмыкнула, увидев, что один из его носков дырявый. Что, костюмчик Айвазова выдала, а вот носочки свои пришлось надевать?

Я отвела Селиванова в гостиную и щедрым жестом указала ему на диван.

— Располагайся. Плед сейчас принесу.

— Спасибо, — тихо ответил Вова, аккуратно примостившись на краешке сиденья словно бедный родственник. — Спасибо тебе огромное, ты не представляешь, как ты…

— Хватит, — оборвала я его, досадливо скривившись. — Поверь, твое присутствие меня совсем не радует.

Быстро сбегав к себе, я нашла пушистый плед, который убрала в шкаф при заселении как ненужный, и принесла его в гостинную. Проходя мимо комнаты Никиты, виновато покосилась на белоснежную дверь.

Честно, милый, я тоже не в восторге. Как представлю, что это была бы твоя бывшая, так вздрогну.

— Вероника… Я хочу с тобой поговорить. Честно, откровенно. Даже, можно сказать, покаяться! — на выдохе заявил парень, как только я вновь появилась в поле его видимости.

Я удивленно на него воззрилась. Ничего себе заявочки!

— Ну, пошли.

И мы отправились на кухню. Я даже не стала предлагать ему чай, просто села и кивнула на свободное место напротив.

— Излагай.

— А ты изменилась, — грустно улыбнулся Вова, пристально глядя на меня и словно знакомясь заново. — Такая уверенная стала, сильная. Я рад.

— Не твоими стараниями. Переходи к сути дела.

— В общем, для начала я хочу извиниться. Я прекрасно осознаю, что поступил очень подло и низко. Это недопустимо, и мне нет прощения, но я все равно хочу попробовать объяснить. Я действительно влюбился в Ларису.

Я не удержалась и саркастично хмыкнула, но Вова упорно продолжал:

— Ты же в свое время дружила с ней, ты знаешь, какой она может быть обаятельной… и очень красивой. Я просто не верил, что это все со мной. Она словно дурман заполонила мой мозг, и я сделал, что сделал.

— Ты бросил меня, а потом украл нашу с Никитой работу. Называй, пожалуйста, вещи своими именами. Очень приятно слышать. Что-то конструктивное будет или на этом все?

Былых чувств к Вове уже давно не осталось, но в любом случае даже просто для самолюбия неприятно слышать, что тебя на раз-два променяли из-за гламурной цыпы, стоило ей поманить наманикюренными пальчиками. И не просто променяли, а столь грязно предали!

— Да, будет. — Он нервно переплел пальцы. — В общем, Ларисиному отцу сказали, что его дочь не занимается учебой со знакомой ему девочкой, в которой он был уверен, а живет со мной. Речь шла о тебе, выходит. Он разгневался, приехал и попал как раз в разгар вечеринки, что подтвердило его выводы. А я… я не знаю, что делать, Вероника! Мне кажется, что теперь он сделает все, чтобы я проиграл. А я не могу проиграть! Я не могу вернуться в Россию ни с чем, словно побитый пес. Это позор, просто ужасный позор. Как жить с этим?!

— Ты перегибаешь… — осторожно ответила я, ни на шутку впечатленная спичем Селиванова.