Онлайн книга «Русалка и миссис Хэнкок»
|
– Вот, просто проезжала мимо и решила заглянуть, – говорит настоятельница, когда девушки усаживают ее в кресло в гостиной. – Ну да, если «проезжать мимо» означает «сделать огромный крюк», – презрительно фыркает Анжелика. Ее доставили домой из «Пантеона» всего пять часов назад, со стертыми от танцев ногами и охрипшим от смеха голосом; и сейчас она полулежит на кушетке в своей турецкой шали, раздраженно изучая страницу с разделом «Тет-а-Тет» в журнале «Таун-энд-Кантри». На столике греется бульотка с шоколадом; комод тесно заставлен вазами с пионами и тюльпанами. Сильные ароматы – один земной, другой воздушный – отчасти заглушают кисловатый запах мочи, исходящий от золоченой клетки с белыми мышами, которые спят кучей, закрыв красные глазки-бусинки, подергивая лапками и попискивая в своих мышиных снах. День сегодня опять солнечный. По стенам мелькают тени голубей, и за открытым окном ветер шелестит в кронах деревьев на Сохо-Сквер. Анжелика, бледная и помятая, воспринимает все болезненно: свет чересчур яркий, девушки чересчур оживленные. – Ну как я могу достичь хоть мало-мальского успеха в обществе, если вы не даете мне толком выспаться? – Она снова заглядывает в журнал. – О, здесь наша Белла, посмотрите! – Она разглаживает смазанное изображение миссис Фортескью и ее высокородного любовника. – Не дай нам бог хоть на миг забыть о ней! Удивительно, не правда ли, что вся пресса страшно возмущена этой историей, но по-прежнему посвящает ей целые страницы. – Да, Белла сумела хорошо устроиться, – кивает миссис Чаппел. – Так и я устроюсь не хуже, – довольно резко отвечает Анжелика. Самая черная, самая мохнатая и самая толстая из всех собачонок, которая до сих пор мирно лежала, уткнувшись носом в лапы, вскакивает и грозно тявкает. – Ну-ну, потише. Фоксику не нравится твой тон, – говорит настоятельница, поднимая песика к себе на колени и почесывая его косматую морду. – Я вовсе не хотела тебя задеть. На самом деле у меня к тебе предложение, весьма для тебя выгодное. Девушки, всегда спящие по целых восемь часов в сутки и по благоразумию своему никогда не прикладывающиеся к мадере, которую ежедневно разливают своим посетителям, не ведают сонливой вялости – и сейчас они смотрят во все глаза, подталкивают друг дружку локтями и возбужденно шепчут: – Ах, расскажите ей! Расскажите! Расскажите! Анжелика лениво потягивается. Кончики пальцев у нее розово светятся на солнце. – И что же вы хотите мне рассказать? – Я заполучила в свое распоряжение самую поразительную диковину в Лондоне – она неделю будет выставляться только в нашем заведении. Самое странное извращение природы из всех, что мне доводилось видеть прежде. – Хотя вы в свое время сношались с Честерфилдом. – Возможно, вы слышали, – говорит Полли. – Настоящая редкость. О ней пишут все газеты. – О, верно, речь о свинье, знающей счет. – Свинья может показывать какие угодно чудеса в чтении мыслей, но, пока она не научится управлять своим кишечником, я больше не позволю ей разгуливать по своему каррарскому мрамору, – отвечает миссис Чаппел. – Мы все очень разочарованы. – Попробуйте еще раз, – нетерпеливо предлагает Элинора. – Да откуда мне знать? – Анжелика со стоном вздыхает и трет глаза кулаками, но девушки выжидательно смотрят на нее. – Ну хорошо. Полагаю, это какое-то существо. – Да! – радостно восклицают они хором, а Китти молча подпрыгивает от восторга. – Ох, зачем так шуметь-то? – Анжелика перекатывается на бок и утыкается лицом в прохладные атласные подушки. – Неужели нельзя оставить меня в покое и посидеть тихо? – Но вы уже почти угадали, – весело настаивает Элинора. В прежней жизни, до своего падения, она была упрямой и своенравной младшей сестренкой, и детские повадки возвращаются к ней при малейшем побуждении. – Ну вообразите себе необычное существо. Волшебное существо. – Значит, единорог, – мычит Анжелика в подушку. – Чушь! – резко произносит миссис Чаппел. – Как будто кто-нибудь отправится на другой край света за существом, которое водится в нашей стране. Тебе даже не стыдно своего невежества! – Я вот ни разу не видела единорога в наших краях, – возражает Анжелика. – Потому что они благоволят к девственницам. А нигде ближе Кента ни одной девственницы давно не осталось. Китти больше не в силах сдерживаться, хотя ей запрещено открывать рот. Возглас вылетает у нее как пробка из бутылки: – Это русалка, мисс! Миссис Чаппел ударяет Китти веером по лицу с такой яростью, что, наверное, отшибла бы ей нос, если бы девочка, в совершенстве владеющая искусством уворачиваться от ударов, не успела отпрянуть. – Русалка? – переспрашивает Анжелика. – Да! – Жуткая тварь! – восторженно восклицает Полли. – Мы ее видели! – И совсем не такая, какой представляешь себе русалку! – Ну она ведь еще младенец. – Уродливый младенец, – добавляет Китти и испуганно зажимает рот рукой под гневным взглядом миссис Чаппел. – Так и ты была не лучше, Китти, но мы уверены, что ты превратишься в красавицу. – Зубы острые, как у котенка! – Вся иссохшая. Коричневая. Мертвая! – Мертвая! Девушки держат свои чашки с чаем аккуратно, но глаза у них возбужденно блестят, и они тараторят быстрее, чем успевает шевелиться язык, то все хором, то перебивая друг друга. Собачонки, заразившись их волнением, выскакивают у них из-под юбок и принимаются носиться вокруг кушетки, клацая когтями по полу. – Довольно! – сурово приказывает миссис Чаппел. – Вижу, вы еще недостаточно воспитанны, чтобы брать вас с собой в гости. Впредь буду оставлять вас дома: пускай мадам Парментьер дает вам дополнительные уроки хороших манер. Девушки разом умолкают. – По описанию совсем не похоже на русалок, о которых мне приводилось слышать, – говорит Анжелика. Ибо в раннем детстве, прошедшем на Портси, она однажды сидела на теплых коленях в таверне, где пили, пели и плясали моряки, счастливые, что возвратились домой. Та крохотная Анжелика сосала большой палец и таращила глазенки, блестевшие в свете камина, когда голоса возвысились, дабы поведать о прекрасной морской деве, завлекающей в пучину хороших людей. То была самая разудалая из всех песен, но… – Ах, только не эту! – вскрикнула обладательница теплых коленей, щекоча дыханием младенческую щеку Анжелики. – Только не в такую ненастную ночь! Это не к добру! – Так мы же на берегу, милочка, – рассмеялись моряки. – Чего нам бояться? – Но в море много других кораблей. И вам самим еще не раз идти в плавание. |