Книга Русалка и миссис Хэнкок, страница 80 – Имоджен Гермес Гауэр

Надо действовать.

Она бросается к туалетному столику, торопливо выдвигает ящики, один за другим, и отыскивает в них лучшие свои украшения: ожерелье из муранского стекла, золотой плечевой браслет, рубиновые серьги. Достает свою серебряную коробочку для мушек и драгоценную табакерку Рокингема; хватает подсвечники и книги что подороже; роется в сундучке с кружевными манжетами и косынками, выбирая из них такие, без которых сможет обойтись. Она поминутно испускает тяжкие вздохи, ибо каждая извлеченная из сундучка вещица выглядит так же восхитительно, как в день ее покупки; от красоты каждого ажурного цветка и листика, каждой ажурной снежинки невольно сердце ноет. Анжелике все эти прелестные вещицы ничуть не прискучили; радость от обладания ими нисколько не угасла – но все же она аккуратно складывает одну за другой в корзинку, полная решимости с ними расстаться.

– Элиза, – зовет она, – мне нужна твоя помощь.

Миссис Фрост возникает в дверях, и Анжелика сует ей в руки корзинку:

– На, заложи это. Или просто продай. На твое усмотрение, как лучше. И вот это. И это тоже.

– Это и впрямь необходимо? – спрашивает миссис Фрост.

– Так ты же ведешь счет нашим деньгам! Вот ты мне и скажи! – Анжелика лихорадочно роется в ящике с веерами и, даже не глядя, кидает на пол один веер за другим. Затем она переходит к ящику с постельным бельем. – Все лавочники потребуют возврата долгов, как только узнают, что он меня бросил, а у меня нет средств, чтобы с ними расплатиться. Я задолжала сотни фунтов… тысячи. К нам явятся судебные приставы… – Она круто поворачивается, вихрем взметывая юбки, и в следующий миг самообладание покидает ее. – А что, если не узнают? Может, никому и не надо ничего знать? – Она бегает взад-вперед по комнате, ломая пальцы, и речь ее становится все более горячечной и бессвязной. – Ах, если мы попросим Рокингема об… об отсрочке хотя бы на пару недель… чтобы никто не узнал, что он больше мне не покровительствует… возможно, он найдет в своем сердце… если войдет в мое положение… а я уеду из города на некоторое время… в деревню какую-нибудь… или куда?

Возбуждение Анжелики столь велико, что миссис Фрост почти пугается. «Не дай бог, сотворит над собой что-нибудь», – думает она и сначала хватает подругу за плечи, пытаясь успокоить, а потом заключает в тесные объятия. Все тело у бедняжки точно деревянное и каждой своей фиброй вопиет о паническом страхе.

– Думаю, к нему обращаться бесполезно, – мягко произносит миссис Фрост. – Ему до нас нет никакого дела. Он ушел. Навсегда.

Анжелика на миг прижимается к ней, но тотчас же резко отстраняется, восстанавливая самообладание.

– Ну ладно, – решительно говорит она. – Если ты не хочешь, чтобы я села в долговую тюрьму, помоги мне.

– Но наверняка же есть кто-то, к кому ты можешь обратиться, – говорит миссис Фрост.

– Да кто, Элиза? У меня не осталось никаких поклонников. Я давно уже не уделяла внимания никому другому, и теперь я… – Голос у нее пресекается, она судорожно вздыхает, но справляется с подкатившими слезами и после паузы твердо продолжает: – И вот я оказалась ровно там, где начинала. Только теперь я раздалась телом, и морщинка на лбу у меня теперь всегда, а не только когда я хмурюсь. Я прекрасно знаю, что происходит, когда женщину моего возраста бросает содержатель. К ней заявляются приставы, и она вынуждена вернуться обратно в свою обитель, чтобы раздвигать ноги перед клиентами; но чем больше она стареет, тем ничтожнее по своему званию и положению становятся мужчины, которых она обслуживает. И в конце концов она остается одна, совсем одна – обездоленная, обездоленная, обездоленная… Ах, Элиза! Нет, меня подобная участь не постигнет! Во всяком случае – в ближайшее время. Я ощущаю себя пятнадцатилетней девчонкой… Господи, да как же я дошла до жизни такой?

– Ну, возможно, все не так плохо, как тебе сейчас кажется, – строго говорит миссис Фрост. – Ладно, я заложу эти вещи, но в твердой надежде, что уже через месяц выкуплю обратно. – Ей приятно видеть Анжелику сломленной и подавленной: в таком состоянии она вызывает у нее гораздо более теплые чувства, чем обычно. В приливе жалости миссис Фрост гладит подругу по плечу. – Все будет хорошо. Ты все еще молода и красива.

Анжелика стучит костяшками себе по лбу:

– Боюсь, я совершила ужасную ошибку. Мне двадцать семь. Если я и могла достичь своей вершины, то именно сейчас. В самом деле, у меня ведь все замечательно складывалось. Но чтобы после герцога связаться с Рокингемом, чтобы сделать столь неудачный выбор, когда я была наиболее желанна… Ох и дура же я!

Миссис Фрост испытывает глубокое удовлетворение от мысли, что она с самого начала была права, но чувств своих ничем не выдает.

– Этот молокосос – никто и звать никак. Прискорбное недоразумение, из-за которого и расстраиваться-то не стоит. Вот увидишь, не пройдет и полгода, как ты напрочь о нем забудешь. Ты еще добьешься своего, я уверена.

Анжелика пытается улыбнуться.

– Спасибо тебе. Мой дорогой друг. Мой самый верный друг.

– Каковым я надеюсь навсегда остаться и… О! – вдруг осеняет миссис Фрост. – Я пошлю за миссис Чаппел.

Сейчас Анжелика отчаянно нуждается в матери – хотя бы даже и такой. Однако она хмурит брови.

– Нет. Что за глупая мысль! Я не хочу, чтобы Мамаша узнала о постигшей меня беде.

– Но возможно, она поможет?

– А возможно, она спляшет гавот. Нет и еще раз нет. Напротив, надо сделать вид, будто случившееся не имеет для меня ни малейшего значения. Я Рокингему надоела? Да и бог-то с ним! Пускай все увидят, что мне начхать. – Анжелика, уже несколько успокоившаяся, снова начинает расхаживать по комнате, теперь одним только взглядом выискивая ценные вещи. – В конце концов, нет никакой необходимости выносить отсюда вообще все. Мне нужно сохранить известный уровень роскоши, чтобы принимать знатных гостей… – Голос у нее пресекается от очередного приступа стыда. – Но вот драгоценности, что я отложила, ты все же возьми, Элиза. Они очень дорогие, очень. Отнеси обратно в ювелирную лавку и скажи… скажи, что я осталась недовольна! Мол, качество недостаточно высокое. И потребуй возврата денег, за них отданных.

– Но с украшениями-то все в порядке.

– Не важно, сейчас главное, чтобы со мной было все в порядке. Мне срочно нужны деньги. Чтобы оплатить хотя бы первые счета, которые к нам поступят. А потом мы сообразим, какие еще шаги следует предпринять. Ах да! И вот еще… – Анжелика откалывает со своей кружевной шейной косынки бриллиантовую брошку в виде стрелы. Рука у нее дрожит и взгляд потуплен, когда она протягивает компаньонке первый подарок Рокингема, преподнесенный в знак любви. – Посмотри… за сколько это можно продать…

Голос ее дрожит и обрывается. У миссис Фрост достает такта взять брошку без единого слова. Затем она покидает комнату, а Анжелика опускается на краешек дивана и сидит там, напряженно выпрямившись, словно не у себя дома.

«Ничего страшного… ничего страшного, – мысленно убеждает она себя. – Выход всегда найдется».