Книга Согретые солнцем, страница 19 – Светлана Талан

Однажды Злата заявила сестрам, что расскажет родителям о том, что Романия продолжает встречаться с Ростиком, несмотря на их запрет.

– Ты мне тоже завидуешь? – спросила ее Рома.

– Почему «тоже»? – Злата посмотрела на сестру.

– Сначала Геля, сейчас ты. Злата, ты злишься, что тебя твой Игорь бросил? – Романия нервным движением поправила волосы. – В этом нет моей вины. Зачем ты хочешь сделать мне подлость?

– Я хочу справедливости, – заявила Злата. – Никому с парнями нельзя встречаться, значит, никто не будет.

– И ты побежишь наушничать родителям? – спросила Геля, до этого молча наблюдавшая за перепалкой сестер.

– Еще раз повторяю для тупых и слабослышащих: я хочу справедливости! – с вызовом произнесла Злата.

– Беги хоть сейчас! – бросила ей Рома и хотела удалиться, но ее заставило остановиться заявление Гели:

– Если ты это сделаешь, я скажу родителям, что ты переспала с Игорем!

– Что?! Да ты в своем уме?! Этого не было! – возмутилась Злата.

– Мне поверят, а тебе нет! – торжествующе улыбалась Геля.

– Ты… Ты – подлая! – чуть не плача, крикнула ей в лицо Злата.

– Спасибо, Геля! – сказала Романия.

– А ты, Ромка, особенно не обольщайся, – сказала ей сестра, – я не тебя защищала.

– А кого? – в один голос спросили Романия и Злата.

– Свое денежное вознаграждение! – ответила им Геля. – И только попробуйте пикнуть до того дня, когда я получу свои деньги!

– А что нам будет? – Злата приложила ладонь к уху.

– Я вам обеим сначала кровь пущу, а потом заставлю выплатить мне эти деньги! – пригрозила Ангелина.

После этого разговора Романия не успокоилась. Она предчувствовала, что Геля вот-вот подложит ей свинью, и не ошиблась.

Через пару недель после скандала Романия рано утром вышла во двор, чтобы накормить Боню. Собаки не было видно в вольере, и Рома подумала, что та спряталась в будку, чтобы погреться.

– Бонечка! – позвала она, но ее любимица не ответила привычным радостным визгом. – Ты где? – встревожилась девушка.

Она нашла Боню за будкой, лежащей на боку и с пеной у рта. Собака тяжело дышала, и рядом с ней Рома увидела рвотные массы.

– Бонечка! Что с тобой?! – кинулась к ней Романия.

Боня смотрела на нее молча, с мольбой о помощи. Рома побежала в дом, позвала родителей.

– Что ты кричишь с самого утра? – спросила мать, выходя из спальни. – Не дадите отцу в выходной день лишний часик поспать.

– Там… там Боня! – рыдая, выдавила из себя Романия.

– Что с ней?

– Она заболела! Она умирает!

На крики дочери вышел заспанный отец.

– Не кричи, Ромашка, – сказал он, – не устраивай панику! Сейчас посмотрим, что с твоей Боней. – И затем сделал вывод: – Похоже, ее отравили.

Он вызвал ветеринара, а Романия не отходила от собаки. Она присела возле нее, положила ее голову себе на колени и утешала:

– Бонечка, милая, моя хорошая, потерпи немножко! Я тебя очень прошу: не умирай! Сейчас тебе врач поможет, и все будет хорошо. Ты мне веришь?

Собака посмотрела на свою спасительницу воспаленными глазами, и Романия поняла: Боня знала, что Рома ее не обманет. Девушка гладила ее горячую от высокой температуры голову, трогала ушки и сухой нос. Когда пришел ветеринар, Боне надели намордник, и она не сопротивлялась.

– Этот человек тебе поможет, – сказала ей Романия и поцеловала в нос, – пожалуйста, лежи спокойно.

Врач констатировал, что собаку отравили, и заметил, что она не будет спокойно лежать, если ей поставить капельницу.

– Будет! – заверила его Романия. – Я ей все объяснила, и она поняла.

– Кто будет держать собаку?

– Я буду рядом с ней, – ответила Рома.

Действительно, собака вела себя совершенно спокойно, не огрызалась на незнакомого человека, не дергала лапой, когда толстая игла впилась в вену, и покорно ждала, пока содержимое флакона поступит в ее организм. Мужчина сделал ей еще два укола в холку, и Боня даже не пискнула.

– Если до завтра доживет, то все будет в порядке, – сказал ветврач. – Тогда утром мне позвоните, я приду и сделаю ей пару уколов, а сейчас оставьте ее на несколько часов в покое, пусть поспит и наберется сил.

Романии не хотелось оставлять Боню одну, но собака тяжело поднялась и, пошатываясь, пошла в будку. Рома собиралась заплатить ветврачу из своих денег, хотя и боялась, что ей не хватит, но отец отдал деньги сам.

– Вот видишь, – сказал дочери Павел Тихонович, – все хорошо, а ты запаниковала.

– Еще неизвестно, помогут ли ей уколы, – вздохнула Рома.

– Никогда не теряй надежду! – наставительно произнес отец. – Запомни: утратишь веру в лучшее, и оно тебя покинет. Поняла? – Он улыбнулся, и Рома кивнула. – Одного не могу понять: кому помешала собака в вольере? У кого поднялась рука?

– Калитку на ночь мы запираем… – сказала Рома и вдруг догадалась, кто это сделал.

Она еле сдержала себя за завтраком, а когда родители вышли из дому хлопотать в коровнике, Романия подбежала к Ангелине.

– Ты! Это сделала ты! – закричала она, тыча пальцем ей в грудь.

– Что я сделала?!

– Ты отравила Боню!

– Ты совсем того? – Геля покрутила пальцем у виска и отступила на шаг.

Она никогда не видела сестру в такой ярости. Романия наступала на нее, выкрикивая обвинения, и готова была вцепиться ногтями ей в лицо.

– Ты видела? – вмешалась Злата.

– А мне и видеть не надо! – Романия схватила сестру за плечи и, хотя та была выше и сильнее, с такой силой встряхнула ее, что Геля испугалась. – Я уверена, что это ты отравила Боню! Запомни, сестричка: если Боня не выживет или еще раз повторится такое, я знаешь что с тобой сделаю?!

– Чт-то? – запинаясь и отступая, испуганно промычала Геля.

– Я твою рожу подпорчу кислотой! И тогда ты запомнишь на всю жизнь и меня, и Боню! – прошипела ей в лицо Романия.

Злата подошла сзади, осторожно взяла Рому за плечи, отстраняя от сестры. Было видно, что Романия в полном отчаянии и, похоже, не шутит.

– Оставь ее, – тихо попросила Злата.

– Живи, сволочь! – в ярости бросила Рома сестре и отпустила ее плечи.

Затем она передернулась всем телом, освобождаясь из рук Златы.

– Ты закончишь свою жизнь в психушке! – огрызнулась ей вслед Геля.

– Никто из нас не знает, где закончит свою жизнь, – тихо, еле слышно произнесла Романия, выходя из комнаты.

Целую ночь Романия не сомкнула глаз, сидя возле Бони. Когда отец во второй раз вышел во двор и увидел дочь на скамейке возле собаки, он подошел ближе и попросил ее идти спать.