Онлайн книга «Седьмая - для тайны»
|
Я вздрогнула. Помню ли я? Этого я никогда не забуду! Я могла мысленно перенестись туда в любое мгновение! Это всегда стояло передо мной! Он протянул руку через стол и крепко сжал мои пальцы. — Прости! Я не должен был напоминать тебе об этом! — Ничего, — ответила я. — Но этого я никак не могу забыть! — Это было ужасное испытание для тебя! Но, слава Богу, я проезжал мимо! — Он умер из-за этого, — сказала я. — Я не могу забыть об этом. — Это лучшее, что могло с ним случиться. У него не были мужества посмотреть правде в глаза, когда он открыл свое истинное лицо, а между тем все время корчил из себя святошу. — Он, наверное, был в страшном отчаянии, когда пошел в конюшню и повесился… — Не думай о нем, как о мученике. Будь счастлива, что я оказался рядом. Я не испытываю сожаления! — А вы не думали, что он умер потому, что знал, как вы его презираете? Тогда в лесу, я была убеждена, что вы его убили. Вас это не волнует? — Нет. Он был трусом и лицемером, изображая из себя святого, а поступал, как грязное животное! Я могу только paдоваться, что смог помочь тебе и разоблачить его! Лучшее, что он сделал, — это то, что он избавил мир от своего гнустого присутствия — и, дорогая моя Фредерика, твое благополучие гораздо важнее его жалкой жизни! Посмотри на это с такой точки зрения, и у тебя не останется чувства жалости к этому отвратительному созданию. Мир избавлен от него; я был бы оправдан, если бы убил его, но гораздо удачнее что он сам это сделал! На его лице не было сочувствия, но я все еще не могла отрешиться от мысли, что несмотря на все это мистер Дориан хотел быть добрым, Криспин продолжал: I — Просто я не должен был снова это ворошить! Я хотел убедиться, что тебя это не тяготит! Не нужно! Жизнь иногда может быть отвратительной, и ты должна это понять. Вспоминай о приятном и выкинь все дурное из головы! Теперь он очень доброжелательно улыбался мне, и я вспомнила слова Тамарикс о том, что, если мы спасли кого-то от чего-то ужасного, мы любим их, потому что это напоминает нам, как сами добры и благородны. — Хочешь еще семги? — спросил Криспин. — Нет, спасибо! — Ладно, теперь скажи мне, что ты думаешь о мисс Флоре? Вы с ней часто беседуете, не так ли? — Немного. Но я говорила вам, что в ее словах мало смысла. — Ты думаешь, что иногда она понимает, что куклу подменили? — Кукла действительно не очень похожа на старую, правда? Теперь делают кукол в другом стиле, а та у нее была старинная… — Но она же не сказала, что это не та… — Нет, но она выглядит озадаченной… Правда, такой она бывала в последнее время. — Как будто пытается что-то вспомнить? — Скорее обратное: пытается не вспоминать… — Она пробовала что-нибудь тебе рассказать? Я колебалась, а он пристально наблюдал за мной. — Да? — выпытывал он. — Как бы пытается что-то тебе открыть? — Это картинка в детской, — сказала я, — она все время смотрит на нее и в это время что-то тихонько шепчет. Мне удалось разобрать только: «чтобы тайну никогда не раскрыли!» — Так эта картинка… — Не знаю! Полагаю, дело в ней. На память мне пришел разговор с Гастоном Марчмонтом во время танца, и я продолжила: — Должно быть, произошло что-то, лишившее ее рассудка… что-то очень драматичное. Вероятно, это имеет отношение к какой-то тайне, которая никогда не должна быть раскрыта. Криспин спокойно смотрел в тарелку, пока я говорила. — Наверное, это случилось давно, когда вы были младенцем. Это так напугало ее, что она лишилась разума. Вероятно, она была виновата и делает вид, что ничего не произошло… и хочет вернуться в более ранние дни. Поэтому она и хочет, чтобы вы для нее оставались младенцем… Он медленно произнес: — Интересная теория! — Меня, правда, смущает, что если бы что-то действительно случилось, люди бы об этом знали. Но, может быть, об этом знает только Флора! Все довольно таинственно. Один или два раза я слышала, как она упомянула Джерри Уэстлейка. — Джерри Уэстлейка? — Кажется так… — Что она о нем говорила? — Просто назвала его имя. — Поблизости живет семья Уэстлейков. Супружеская пара средних лет с дочерью, которая где-то служит. Был еще и сын, уехавший за границу. В Австралию или Новую Зеландию. Мне не слишком много известно о них. — Ну, а я лишь слышала, как она прошептала его имя один или два раза! — Полагаю, она любит тебя? — Уверена, ей нравится, когда я захожу. — Только когда мисс Люси нет дома? — У меня такое впечатление, что мисс Люси не любит посторонних. Вероятно, она считает, что они могут вывести Флору из равновесия. — Но это не удерживает тебя? — Мне нравится беседовать с Флорой, а ей — со мной. Не вижу в этом никакого вреда! — А ты от природы любопытна! — Полагаю, что так. — И ты заинтригована тайной этих сорок, тебе интерес" но знать, в чем же причина того, что лишило рассудка бедную Флору! — Я все более склоняюсь к тому, что это последствие какого-то ужасного шока. Такие вещи бывают! — А мисс Хэммонд стала сыщиком-любителем и полна решимости разгадать тайну? — Вы преувеличиваете! Криспин засмеялся. — Но в преувеличении есть доля правды? — Я полагаю, любому было бы интересно! — И особенно некоторым! — он поднял бокал. — Я желаю тебе успехов в твоих начинаниях! — Если известна причина чего-нибудь, больше шансов поставить все на свои места! — А может быть, истина настолько ужасна, что ее не надо раскрывать? Ведь в этом случае можно многое испортить? — Подозреваю, что такая возможность есть. — Мы все время говорим о других. Расскажи мне о себе. Чем ты занимаешься, когда не посещаешь Флору? — Я совсем недавно окончила школу и еще ничего для себя не решила… — Тебя впереди ждут много балов и других развлечений. Они будут тебя занимать. Кажется, для моей сестры запланировано несколько приемов, и не ошибусь, если скажу, что ты и Рэчел примете в них участие! — Да, мы всегда втроем с тех пор, как я переехала сюда. — Ты счастлива в Харперз-Грине? — Очень счастлива! Тетушка Софи удивительно хорошо относится ко мне! |