Онлайн книга «Спаситель и сын. Сезон 4»
– Странно, что ты доктор. – Мадам Насири обернулась, уже выходя за дверь. – И долго ты учился? – Да… достаточно долго. – Хорошо, – одобрила она, но уже повернувшись к нему спиной. А потом все-таки прибавила: – Есть черные очень ленивые. Спаситель взглянул на Соло, тот воздел глаза к небу: да, конечно, мама есть мама, но до чего же тяжело с этим ее «бзиком». Закрыв дверь за пациентами, Спаситель пробормотал сквозь зубы: «Бисмилля ир…» – и подумал, что нужно бы купить Коран. Из профессиональной добросовестности. * * * – Пиво и сэндвич? Спаситель уселся напротив Самюэля. У них стало ритуалом встречаться по четвергам. Подросток не имел возможности продолжать терапию у психолога (мать отказалась оплачивать консультации), но он делился своими трудностями со Спасителем и оплачивал ему сэндвич в кафе «Тупик». – Ну ты себя и запустил, – заметил Спаситель, передав заказ официанту. Самюэль выглядел как в худшие свои времена: нечесаный, в мятой рубашке, тень будущих усов над губой казалась грязью. Когда год тому назад он впервые явился на консультацию, у него был крайне неопрятный вид и от него даже плохо пахло. – Не успеваешь утречком принять душ? – Спасибо, – буркнул Самюэль, – заботливая мама у меня уже есть. – Не сомневаюсь. Самюэля в этой жизни занимали только две темы. Первая – его отец, пианист Андре Вьенер, с которым он совсем недавно познакомился и который сейчас был на гастролях в Японии. – Как отец? – Нормально. Значит, актуальна тема номер два. – А девочки? – Статус-кво. Самюэль был неординарным подростком, у него был большой запас слов. – И все же на ком ты сейчас остановился? – невинно осведомился Спаситель. – Будь я на ком-то… Стоит заговорить о сексе, как все обретает подтекст. – Сэндвич «Мадам» для кого? – послышался у них над головами голос официанта. – Для меня, – поднял палец Спаситель. – Я тебе завидую, – пробурчал Самюэль. Он подождал, пока официант отойдет подальше, и уточнил: – Почему считается, что черные – гиганты в сексе? Спаситель устало вздохнул. Грабитель, лодырь и секс-гигант. Не слишком ли много для одного дня? – Нечего делать обиженное лицо, – заметил Самюэль. – Репутация лестная. – У мужчин на Антилах особая роль; надеюсь, мне ее играть не придется. – И какая же это роль? – Мачо, который пьет и не пьянеет, решает все кулаками, имеет две семьи, одну официальную, другую на стороне, и в обеих у него детишки, но он их не растит. И выбора нет. Едва мальчик начал ходить, он должен быть «мужчиной», не плакать, молчать о том, что чувствует, писать дальше всех и постоянно доказывать свое превосходство. Спаситель увлекся, рисуя портрет, который почерпнул из очередного психологического труда «Формирование мужественности на Антильских островах». Сам он рос между двумя мирами: с одной стороны белая семья Сент-Ив, с другой – школьный двор. Под конец он грустно усмехнулся: – Ты или гро коко, или макомэ. «Гро коко» – это, разумеется, мужской член, а «макомэ» по-креольски «гей», то есть самое худшее, что может быть в гомофобском обществе. – Ну и как тебя звали, гро коко или макомэ? – поддразнил его Самюэль. – Баунти – черный снаружи, белый внутри. – Это лечится? – Старался десять лет, но так и не вылечился. Самюэль думал пошутить, а нажал на больную точку. – Ты не сказал, как зовут твою подружку, – сменил тему Спаситель. – Она еще не подружка, она сестра моего приятеля. – Ее зовут? – Перрин. – И какая она? – Красивая. Оба мечтательно притихли, окутанные кофейным благоуханием: красивая… – Я считаю, ты здорово ее описал, – сказал Спаситель в общем-то почти всерьез и принялся читать стихи, как это делала Элла: Она прошла – резва, как птица, Веселая, в расцвете лет, В руках букет цветов лучится, А на устах звенит куплет. Благоуханье, юность, пенье… Мелькнуло счастье – и прошло!
[17] – Это что? – Девушка, которая от нас ускользнула. – Я спрошу у брата номер ее телефона, – сказал Самюэль, твердо решив не упускать Перрин. – Мне надо поговорить с ней с глазу на глаз. А то она вечно с подругой – прямо сиамские близнецы. – А что, если опять на грабли? Самюэлю не везло, он постоянно «наступал на грабли» и меланхолично подсчитывал, сколько раз с ним такое случилось. – Я тоже напишу стихотворение. – Мне не терпится его прочитать. Оба рассмеялись и одновременно повернули головы к окну. По улице бежала вприпрыжку школьница, «резва, как птица». – Черт! А ведь я опаздываю, – опомнился Спаситель. Спаситель возвращался к работе с легким сердцем. Как бы там ни было, Самюэль познакомился со своим отцом. Месье Вьенер, конечно, со странностями, но пианист гениальный, и сын ни на кого его не променяет. А вот Алиса Рошто недорого бы дала за своего отца. – Не могу больше! Алиса сидела на кухне напротив мамы и чистила овощи второй раз за свои четырнадцать лет. – Да ты что? – удивилась Луиза. – Мы же только начали. – Я не про морковь, я про папу! Ты меня слушаешь или нет? – Осторожнее! Ты так нож держишь, что немудрено и палец раскрошить на кусочки. – Луизу больше волновала дочь, чем бывший муж. – И как это я тебя не научила картошку чистить! – корила она себя. – Мама! Я с тобой о папе разговариваю! – простонала Алиса. – Ты знаешь, что он Полю сказал? Младший брат не сохранил доверенной ему тайны. Сначала поделился ею с Лазарем, потом с Алисой, а Алиса с мамой. Луиза пришла в ярость, но виду не подала. Так. Значит, ее бывший хочет уверить малыша Поля, что его мама с папой снова собрались жить вместе? И что? Он думает, сын запрыгает от радости? Нет, он опоздал, и не на один год! С тех пор как в их жизни появился Спаситель, Поль и вовсе не хочет, чтобы родители мирились. – Почему Спаситель НИЧЕГО не предпринимает? – сердито спросила Алиса. |