Книга Просто приворот, страница 16 – Виктория Борисова

Она вышла в прихожую, достала удобные туристские ботинки на толстой подошве, надела куртку с капюшоном… Вот, кажется, и все. Пора идти. Ирина в последний раз оглядела квартиру, словно вспоминая, не забыла ли чего, и решительно шагнула через порог.

Ехать пришлось долго. Сначала — добираться на метро до Курского вокзала. Ирина удивилась, сколько народу вокруг, несмотря на плохую погоду.

Вроде бы первомайские демонстрации отменили давно, а все равно люди едут куда-то, лица все больше радостные, оживленные… Молодежь целуется прямо на эскалаторах, дети несут смешные шарики, старушки выглядят принаряженными и торжественными. Все-таки в массовом сознании этот день был и остается праздником.

Даже завидно стало немного.

Вокзал встретил привычной суетой. Люди сновали туда-сюда, волоча за собой огромные баулы или чемоданы на колесиках, успокаивали хнычущих детей, жевали подозрительно пахнущие чебуреки, кого-то встречали или провожали, кто-то клянчил денег «на хлебушек», милиционеры неутомимо проверяли документы у лиц подозрительных национальностей.

В первый момент Ирина растерялась. Она и забыла, когда последний раз ездила на электричке. Витя обычно отвозил ее на машине и забирал обратно, поэтому теперь Ирина никак не могла сообразить, куда идти, где покупать билет, где стоят поезда… Людской поток оглушил ее, опутал сознание неумолчным гулом и суетой, ее толкали, наступали на ноги, а она могла только бормотать что-то вроде «извините, пожалуйста».

Ирина чувствовала себя совершенно беспомощной и обрадовалась от души, когда металлический голос объявил по радио:

— Электропоезд Москва — Тула отходит с четвертой платформы через пять минут. Остановки на всех пунктах.

Вот, как раз то, что нужно! Можно сказать, повезло. Правда, времени остается всего ничего, надо торопиться.

— Как на четвертую платформу пройти? — спросила Ирина у какой-то тетки, торгующей газетами.

— Сейчас через зал, потом налево и по переходу! — ответила Ирина довольно нелюбезно. Весь вид говорил: я вам не справочное бюро. — Там указатели есть, — буркнула продавщица и принялась перекладывать свой товар.

— Спасибо!

Ирина почти бегом припустила по длинному переходу, обгоняя приезжих с тяжеленными баулами и стараясь случайно не задеть нищих и бомжей.

Не опоздать бы! Вот, наконец, и четвертая платформа. И электричка стоит! Ирина купила билет, долго не могла сообразить, как засунуть его в прорезь турникета. Она чуть не плакала от своей беспомощности и непрактичности. Было очень страшно, что, пока она тут возится, поезд уйдет и придется ждать неизвестно сколько.

Контролерша, сжалившись, показала, как правильно вставить билет. На индикаторе турникета загорелся зеленый огонек, и Ирина вышла на платформу. Успела, успела! Может быть, если поездка началась удачно, то и дальше все будет хорошо?

В тамбуре нестерпимо воняло мочой и прокисшим пивом. Ирина от души пожалела тех несчастных, что живут в пригородах и вынуждены работать в Москве, каждый день так добираться в город и обратно. Хотя, с другой стороны, они же и пачкают…

Задержав дыхание насколько можно, Ирина вошла в вагон. Против ожидания, народу оказалось не так уж много. Наверное, погода всех распугала, но это только на руку. Вряд ли кто из соседей по даче приедет.

Ирина устроилась на жестком сиденье у окошка. Кажется, теперь можно немного расслабиться.

Электричка лениво ползла через всю Москву. За окнами мелькали заборы, дома, улицы, кишащие машинами, в вагон все время входили и выходили люди (больше, конечно, входили). Когда город остался позади, в вагоне уже было не протолкнуться.

Толстенная бабища в веселеньком розовом плаще-накидке выставила в проход ящик с помидорной рассадой, поставила под ноги огромную корзинку и плюхнулась с Ириной рядом, заняв почти все сиденье. Сразу стало очень тесно и неудобно, но пожаловаться она не посмела. Попробуй только скажи что-нибудь такой мамонтихе! Сразу нарвешься на грубость, а то и похуже…

От сознания собственной беззащитности Ирина совсем загрустила. В самом деле, долгие годы она прожила под защитой крепкого и надежного мужского плеча, ей почти не приходилось сталкиваться с миром, где человеку ежедневно приходится бороться за выживание.

Где-то люди месяцами не получали зарплату или зарабатывали такие гроши, на которые невозможно свести концы с концами, сидели без света и горячей воды, а то и вовсе оказывались без крыши над головой… Когда Ирина видела в новостях подобные сюжеты, она, конечно, сочувствовала несчастным, но это было далеко, как голод в Центральной Африке, и к ней не имело никакого отношения.

Что будет теперь, когда жизнь дала трещину? Когда нет ни профессии, ни полезных навыков, ни даже той жизненной хватки, которая вырабатывается с годами и помогает бороться с трудностями. Как зверь, выпущенный из клетки, погибает на свободе, не умея самостоятельно добывать пищу и спасаться от врагов, так и она, покинув свой тесный, но такой уютный и привычный квартирный мирок, рискует потеряться и сгинуть.

Мысли были неприятные. Ирина попыталась закрыть глаза, отвлечься немного, успокоиться… Она старательно повторяла про себя, словно заклинание: «Все будет хорошо… все обойдется…»

Под мерное покачивание вагона женщина и сама не заметила, как задремала. Во сне она вздрагивала, шептала что-то невнятное, даже стонала, так что соседка, та самая слоноподобная бабища, пересела от греха подальше на другую скамейку, ворча себе под нос что-то вроде: «Ну ее, припадочная какая-то!»

Ирине снилось, будто она пробирается сквозь густую чащу. Странный это был лес — мертвый, будто после пожара. На небе, затянутом тяжелыми низкими тучами, чуть светила бледная луна. Кругом — только черные деревья, тянущие к небу обгоревшие ветки, горы валежника, сухая трава, маленькие озерца, наполненные черной, словно смола, водой… Идти было трудно, ноги подкашивались при каждом шаге, в горле першило от гари и копоти, но Ирина — или та женщина, которой она была сейчас, — упорно двигалась вперед.

Но еще страшнее стало, когда интуиция подсказала, что здесь, в этом лесу, она не одна! Ирина просто спиной чувствовала чей-то взгляд — неотрывный, внимательный… очень заинтересованный. Голос здравого рассудка (по крайней мере той его части, которая могла сохраниться в такой ситуации), кричал: «Не оборачивайся! Не смотри!», но она медленно повернула голову — и увидела такое, от чего ноги приросли к земле.

На нее в упор смотрели ярко-желтые глаза. Кому они принадлежали, Ирина не могла рассмотреть, как ни старалась. Это существо не имело определенной формы — просто сгусток темноты, вроде большого облака, и в то же время оно было горячим, плотным, вполне осязаемым. Ирина чувствовала нестерпимый жар, исходящий от него, а еще — огромную силу, перед которой она была, словно кролик перед удавом.

Непонятное создание смотрело внимательно, словно изучало ее. Хотелось бежать — но руки и ноги не двигались, хотелось крикнуть — но горло сковало, и невозможно было выдавить ни звука.