Книга Столица беглых, страница 38 – Николай Свечин

— Вы пойдете с нами?

— Увольте, — отрезал сыщик. — Боевиков я не боюсь, а вот Ядвигу Андреевну опасаюсь. Еще глаза выцарапает. И так уже шпиком обозвала.

В результате коллежский советник остался ждать результатов ареста у себя в номере. В четыре часа утра к нему постучался посыльный и вызвал в охранное отделение. Самохвалов с красными от недосыпания глазами радостно доложил:

— Взяли!

— Всех шестерых?

— Всех. Один ушел в половине двенадцатого по какой-то надобности. Дали дойти до угла с Малой Блиновской и накрыли. А остальные отыскались в доме госпожи Космозерской, как вы и предполагали. Четверо во флигеле, а пятый — в самом доме. В спальне Ядвиги Андреевны.

— Вот любвеобильная особа, — смутился сыщик. — Обошлось без стрельбы?

— Мы ворвались внезапно, дворник впустил. И повязали всех спящими. Но когда атамана вывели из спальни в коридор, он вдруг сиганул в окно. Никогда такого не видел, Алексей Николаевич. Раз! — и со второго этажа на двор. Вышиб своим телом раму вместе со стеклом. Как только не убился?

— Это Гуральский-Заглоба?

— Он самый.

— Должен был весь порезаться.

— Ловкач! Накинул на голову пиджак — и скакнул. Несколько царапин на руках, и только.

— Далеко он убежал?

— Со двора выскочить успел, но снаружи стоял городовой и сгреб прыгуна в охапку.

— Александр Ильич! Теперь карты у вас в руках. Допрашивайте панов с утра до ночи, без отдыха. И вдову тоже. А я с вашего разрешения спрячусь в кустах. Пусть это будет полностью ваше дело. Мой интерес — номера для беглых.

— А самому неужто не хочется?

— Боюсь, — честно признался коллежский советник. — Введут Ядвигу Андреевну, а она спросит: ну и как я тебе в постели? Натворил я делов, Александр Ильич. Ладно хоть вовремя выпутался. Так что колите без меня.

Днем случился казус. Лыкова вызвали в РОО ^[37]. Ротмистр Лебедев узнал об успехе Самохвалова и о роли в этом приезжего сыщика. И решил наладить с ним свои отношения.

— Господин коллежский советник. Вот, чем могу. Примите в подарок мой совершенно секретный отчет о состоянии преступности в городе Иркутске. Надеюсь, это станет началом наших добрых связей. И в следующий раз вы придете за помощью не к моим подчиненным, а ко мне.

Командированный поблагодарил и удалился. В номере он изучил подарок и понял: это была копия рапорта Самохвалова, который тот дал сыщику еще неделю назад. Слово в слово. Только подпись в конце стояла Лебедева. Не успел он этим возмутиться, как появился унтер-офицер из губернского жандармского управления и пригласил Алексея Николаевича к полковнику Познанскому. Там история повторилась. Полковник опять пожурил питерца за то, что не сотрудничает, и подарил ему третий экземпляр того же самого рапорта. Но теперь уже за своей подписью. Алексей Николаевич с трудом скрыл улыбку, пообещал заходить почаще и удалился.

Арест боевцев ничего не дал сыщику. Все они не сказали на допросе ни слова. Ядвига Космозерская была отпущена без предъявления обвинения — паны обелили вдову. Знать не знала, ведать не ведала… Местонахождение номеров для беглых по-прежнему оставалось загадкой.

Лыков пришел на Луговую с больной головой. Стар он уже делается для ночных бдений… Тут же к нему подскочил Франчук:

— Алексей Николаевич, есть новости.

Два сыщика уединились в кабинете начальника отделения, и надзиратель доложил:

— Я наблюдал, согласно вашему приказанию, за тем грузином из переселенческого управления.

— Лиадзе?

— Так точно.

— И что удалось выяснить?

— Наш клиент, Алексей Николаевич. Дважды за последние дни он заходил в пивную к Родонаям!

— Горячо, горячо… Другие контакты?

— Один раз виделся в кофейне Попандопулоса с Нестором Каландаришвили. Помните этого гуся?

— Фальшивомонетчик из эсеров? — напряг память Лыков. — Тоже человек Ононашвили.

— А третье лицо, с которым говорил Лиадзе, нам не известно. Они полчаса ходили по саду «Царь-Девица», а потом еще вместе плыли на пароходе «Байкалец» на наш берег.

— Личность установили?

— Так точно. Зовут Полубщиков Иван Богданович. Живет на Кравцевской улице в собственном доме, с женой. Детей нет. Служит артельщиком при транспортной конторе Соловейчика.

— Кравцевская улица у нас где?

Франчук показал на карте:

— Самый край Знаменского предместья. Непрестижная улица, прямо скажем.

— Возле Якутского тракта… — задумчиво протянул коллежский советник. — И служит в транспортной конторе… Федор Степанович, что вам приходит на ум?

— Пока ничего. Хотя…

— Именно! — питерец важно поднял палец. — Кто-то должен снабжать номера для беглых всем необходимым. Тем, что можно достать только в губернском городе. И этот поставщик обязан пользоваться доверием организаторов, простому артельщику такое не поручат.

— Это и есть наш Полубщиков? Логично, правдоподобно, но пока не доказано. Разрешите собрать сведения?

— Да, и быстро. С соблюдением осторожности!

Тут вошел Аулин, увидел подчиненного в компании питерца и недовольно спросил:

— Что за тайны мадридского двора за моей спиной? Франчук, напомни, кто у тебя начальство?

— Вы, Бернард Яковлевич, — надзиратель стал во фрунт.

— Правильно. А чего шушукаешься с господином коллежским советником?

Лыков вмешался:

— Франчук по моей просьбе разузнал любопытное. Помните наш разговор про оброненные зимой паспорта?

И он сообщил коллежскому регистратору свою догадку насчет секретаря переселенческого управления.

— Я вам рассказывал о письмоводителе Туруханского отдела. Мелкая сошка, а сделал все, как надо. Начальство у нас в большинстве своем подписывает бумаги, не глядя. Что подсунут, то и подмахнет. Вдруг тут такой же случай? Я решил проверить этого Лиадзе и поручил Федору Степановичу. Вы же сами его ко мне приставили.

Аулин оттаял:

— Ладно, Федька, доложи, что ты накопал.

Надзиратель повторил свой доклад.

— Полубщиков… Никогда не слыхал такую фамилию. По картотеке смотрел?

— Так точно. Чистый.

— Надо околоточного расспросить. Кто там у нас?

— Равич-Гайдук.

— Хм. Он бестолковый. Ты вот что, Федор. Сходи сам, поговори не с этим обормотом, а с городовыми. И доложишь мне. Понял? Ступай.