Книга Пленница, страница 22 – Виктория Холт

— Ничего, ничего. Если не хотите, не рассказывайте.

— Хочу. Мне страшно хочется рассказать вам всё. Думаю, вы должны знать, что моё настоящее имя не Джон Плэйер.

— В самом деле? Я так и думала.

— Меня зовут Саймон Пэрриваль.

Я молчала. На меня нахлынули воспоминания. Вот мы сидим за кухонным столом, мистер Долланд надевает очки и читает вслух заметку из газеты.

Запинаясь, я спросила:

— Не тот, который…

Он кивнул.

— О! — вырвалось у меня.

— Вы испуганы! Это так понятно. Простите! Пожалуй, мне не следовало вам говорить, но я не виновен, и мне хотелось, чтобы вы об этом знали. Возможно, вы не поверите…

— Напротив, я вам верю, — совершенно искренне сказала я.

— Спасибо, Розетта. Знаете, я теперь, как говорят, нахожусь в бегах.

— Потому-то вы и работали на корабле в качестве…

— Палубного матроса, — договорил он. — Мне повезло. Я знал, что мой арест неизбежен, и был уверен, что буду признан виновным. У меня не было ни малейшего шанса на спасение. Против меня так много улик… Но я не виновен, Розетта, клянусь вам. Мне необходимо было немедленно скрыться, а впоследствии, быть может, я бы нашёл способ доказать свою невиновность.

— Может быть, лучше было остаться на месте и выдержать бой с правосудием?

— Может так, а может и нет. Когда я туда вошёл, он был уже мёртв. Пистолет лежал рядом с ним. Я его поднял… В общем, всё выглядело так, будто я виновен.

— Вы могли бы доказать свою невиновность.

— В тот момент — нет. Всё было против меня. Журналисты решили, что я убийца. К такому же выводу пришли и все остальные. Я понимаю, что у меня тогда не было никакой надежды выстоять против всех. Мне хотелось каким-нибудь образом выбраться за границу, поэтому я отправился в Тилбери. И там мне необыкновенно повезло. Я разговорился в трактире с одним матросом. Он много пил, потому что ему не хотелось возвращаться на судно. Его жена должна была вот-вот родить, и мысль о том, чтобы оставить её в эту минуту, была для него невыносима. Он был убит горем. Я воспользовался тем, что он пьян. Поступать так не следовало, но я был в отчаянии. Я был убеждён, что мне необходимо уехать из Англии, изыскать какой-то шанс доказать свою непричастность к убийству. И вот мне пришло в голову: а что, если занять его место на судне? Именно так я и поступил. Его звали Джон Плэйер, и он был палубным матросом на «Атлантик Стар». Корабль направлялся в Южную Африку и отплывал в тот же день. Я подумал, если мне удастся добраться до Африки, пожалуй, начну новую жизнь, и кто знает — вдруг со временем истина выйдет наружу, и я смогу вернуться на родину. Розетта, я был в безвыходном положении. План был, конечно, безумный, но всё вышло как по нотам. Я всё время боялся, что меня выведут на чистую воду, но обошлось. А потом произошло то самое…

— Я сразу догадалась, что тут что-то не так, не подходили вы для этой роли.

— Вы так думали, когда мы встречались по утрам?

— Да.

— Неужели это так бросалось в глаза?

— Немножко.

— Я боялся Лоримера.

— Ах, я понимаю. Он говорил что-то насчёт того, что его дом расположен неподалёку от дома Пэрриваля.

— Да, он однажды даже приходил туда. Мне было тогда, наверное, лет семнадцать. Я находился в конюшне, когда он появился на своём коне. Встреча наша была очень короткой, а за несколько лет человеческая внешность очень меняется. Он не мог меня узнать, но я боялся.

— А теперь? Как, вы считаете, ваши дела обстоят теперь?

— Похоже, на этом тогдашней истории не конец.

— А что всё-таки произошло в тот день? Вам не тяжело об этом говорить?

— Пожалуй, вам я могу сказать. Так хочется с кем-нибудь поделиться, а вы и я… в общем, мы стали друзьями, настоящими друзьями. Мы доверяем друг другу, если бы даже я считал, что вы способны меня выдать, разве можете вы что-нибудь сделать, находясь здесь, сами посудите! Кому вы могли бы выдать меня здесь?

— Мне никогда бы в голову не пришло вас выдать, где бы мы ни находились. Ведь вы же сказали мне, что не виновны.

— В Пэрривале я никогда не чувствовал себя своим. Довольно печальное состояние для ребёнка, знаете ли. У меня остались очень смутные воспоминания о том времени, которое я привык мысленно называть «прежде». Тогда жизнь была уютной и лёгкой. Мне исполнилось пять лет, когда на смену «прежде» пришло «теперь». В прошлом рядом было существо, которое я называл Ангелом. Она была пухленькая, благоухала лавандой, и с ней было очень хорошо. Она всегда была возле меня, готовая утешить, успокоить. Была и ещё одна женщина — тётя Ада. Она не жила вместе с нами в коттедже, но приходила к нам часто. В те дни, когда она являлась, я прятался под столом, за складками красной бархатной скатерти. Я и сейчас словно ощущаю эту мягкую гладкую ткань и исходящий от неё слабый запах нафталина и слышу скрипучий голос, говорящий уютному, благоухающему Ангелу: «Почему ты этого не делаешь, Алиса?»

Помню, как однажды я ехал куда-то с Ангелом в поезде. Мы направлялись к тёте Аде в Уичес Хоум. Я тогда считал тётю Аду ведьмой, раз она живёт в таком месте [2] .

Когда мы входили в дом, я крепко держался за руку Ангела. Домик был маленький, с матовыми окнами, из-за которых в комнате было темно, но зато все вещи были начищены до блеска и так и сияли. Тётя Ада всё время учила Ангела, что и как надо делать. Меня отослали в сад. В конце его был пруд. Я был очень напуган, так как меня разлучили с Ангелом, и я боялся, как бы тётя Ада не сказала, что меня следует оставить тут. Помню, как я радовался, когда мы снова сели в поезд, и я почувствовал рядом с собой Ангела. «Ангел, — сказал я, — не надо больше ездить к Ведьме».

Мы больше не ездили, но тётя Ада сама приезжала к нам. Я слышал, как она говорила: «Ты должна сделать то-то, не должна делать того-то». А Ангел отвечал: «Видишь ли, Ада, дело обстоит так…» Они начинали говорить о «мальчике», и я понимал, что речь идёт обо мне. Тётя Ада была уверена, что, если не быть со мной построже, из меня выйдет преступник. Наверное, кто-нибудь скажет, мол, права была тётя! Но это неправда, Розетта! Я не виновен.

— Я полностью верю вам, — убеждала я его.

Он на мгновение замолчал, и глаза его мечтательно обратились в прошлое.

— Один мужчина часто навещал нас. Со временем я узнал, что это был сэр Эдвард Пэрриваль. Он привозил подарки Ангелу и мне. У неё всегда был довольный вид, когда он приходил, а потому я тоже ему радовался. Бывало, он усаживал меня к себе на колени, глядел на меня и время от времени ухмылялся. Потом скажет что-нибудь вроде: «Хороший мальчик! Славный мальчик!» И всё. Но я находил это довольно приятным и во всяком случае совсем не похожим на поведение тёти Ады.