Онлайн книга «Никакого зла»
|
— Этих? — тоже тихо отвечает Габриэль. — Нет, конечно. Не настолько измельчал ещё Властелин, чтобы на птичек нападать. А вон тех — да, он. «Вон те», — отряд стражников Ромиона, один из них подвозил меня когда-то к мужскому школьному общежитию. Все они очень живописно расставлены на площади вокруг пересохшего фонтана. — Господи, — шепчу я, и в голове тут же раздаётся требовательное: «Идём, Виола. Мы привлекаем слишком много внимания». Как бы расстроена я ни была, абсурд его слов меня злит. «Чьё внимание, здесь только статуи!» «Это тебе так кажется. Вокруг целая армия духов, и они наверняка уже донесли о тебе своему господину. Идём, если не хочешь встречать его здесь». «А я не хочу?» Как по мне, что дворец, что эта площадь одинаково ужасны. «Нет, ты не хочешь», — с нажимом повторяет Габриэль и толкает меня вперёд. Наверное, он прав, и обо мне уже известно — ворота дворца ждут нас, распахнутые настежь. Но я всё равно спрашиваю, с опаской оглядываясь: «Габриэль, твоя работа?» «Духи чувствуют во мне демона», — отзывается тот. «Ты настолько страшный?» — против воли удивляюсь я. Габриэль в ответ только смеётся. Странно слышать его смех в моих мыслях… А я краем глаза замечаю странный шест посреди круглой клумбы… э-э-э… некогда клумбы, поскольку сейчас на ней ничего не растёт. Ну, кроме разве что этого шеста. Толстого, длинного, с какой-то кляксой у основания. Я оставляю Габриэля смеяться и иду к шесту. Но успеваю пройти разве что шагов пять, как прямо из-под земли передо мной вырастает… Это человек, безусловно, но такой мелкий, такой… скользкй на вид, такой… неприятный. И пищит по-мышиному: — Вы куда? Вы кто такие? Проходимцам здесь не место! А ну убирайтесь, или я духов на вас натравлю! «И этот, что ли, демонолог?» — изумляюсь я, а вслух повторяю ту же штуку, что и у ворот: — Габриэль? Кто… это? — Это крыса, господин, — тоном английского дворецкого, объявляющего, что на завтрак снова овсянка, отвечает демон. — Правда? Он не выглядит, как крыса, — тоном хозяина этого дворецкого продолжаю я. — Сейчас будет, господин. Мгвоение спустя Габриэль брезгливо протягивает мне за хвост извивающуюся мерзкую серую крысу. — Прошу, господин. — Что же ты наделал, Габриэль, — укоризненно говорю я, стараясь не смотреть на крысу. Уж насколько он человеком был противным… — Как же теперь это… Эта крыса покажет нам дорогу к Дами… Властелину? Немедленно преврати его обратно. — Как скажете, господин, — отзывается Габриэль и со всей силы швярет крысу оземь. Встаёт та уже человеком, и краше он от превращения не стал. Зато его манеры изменились кардинально! — В-ваше… М-милорд! — блеет он, падая на колени и пытаясь взять меня за руку, поцеловать. — Г-господин, я же н-не знал, что в-вы… — Чего он не знал, Габриэль? — Я пячусь к демону. — Он головой повредился? — Нет, господин. Он так выказывает вам своё почтение. Вам пора бы привыкнуть. Человек-крыса тут же умолкает и изумлённо переводит взгляд с меня на Габриэля. — Ты смеешь сомневаться во мне, демон? — как можно небрежней бросаю я. — Что вы, господин, конечно, нет. Прошу прощения, если вам так показалось, — елейным голосом отзывается Габриэль. И тут же совсем другим тоном: — Ты! Вставай. Моего господина ждёт Властелин. Покажи дорогу. — Д-да, милорд! — снова «включается» крыс. — К-конечно, господин! Сюда, Ваша Светлость! На этот раза я даже не спрашиваю, обязательно ли было это представление. Но Габриэль всё равно добавляет: «Да, Виола. Это теперь другой мир, играй по его правилам». Я знаю, что то, что он говорит — верно, но… Ничего. Я изменю всё это. Я верну… И жуткая мысль мелькает, как молния: «А есть ли ещё что возвращать?» — Сюда, господин, — зовёт крыс, и Габриэль снова подхватывает меня под локоток. А я, наконец, вижу, что там за клякса, тень висит у шеста. Туан. Голый по пояс, со спиной крест-накрест испещрённой открытыми ранами, прикован к шесту, висит на нём, закатив глаза. — Чт-что это? — вырывается у меня. — Это? — крыс сплёвывает и морщится. — Это раб, не исполнивший приказ нашего Повелителя. — И смотрит на меня, заглядывает в глаза: мол, ну как? Страшно? Если и ты не исполнишь, с тобой то же будет! — Хотите, я его убью, господин? — встревает Габриэль. И снова так по-свойски, так обычно это говорит, что я невольно улыбаюсь и грустно спрашиваю: — Кого из них? — Можно обоих. — Г-господин! — вскрикивает крыс и снова бросается передо мной на колени. — Я хочу увидеть Властелина. Сейчас, — твёрдо говорю я. А про себя добавляю: «И сказать ему всё, что я о нём думаю». И, конечно, Габриэль сразу же отзывается: «Ты уже и так всё сказала, фея. Куда больше!» И он снова прав. Мы идём по пустым и точно так же, как улицы, украшенным статуями коридорам. Кажется, у Дамиана появилось новое хобби — скульптура. Скоро сад камней заведёт… Тишина и пустота невольно навевают мне мысли о театре Изабеллы. Точно так же эхом отдавались там мои шаги, точно так же мой провожатый пытался слиться с тенями… Неужели любовь к тишине и пустоте — общая для злодеев? Почему? Я же помню, как по этим же коридорам сновали слуги, придворные приветствовали Ромиона или пронзали взглядами Дамиана, юноши посылали мне обещающие взгляды… Ещё месяц назад здесь было солнечно, ярко и уютно, а сейчас… Зачем это Дамиану? Когда мы оказываемся у танцевального павильона, я чуть не вскрикиваю от неожиданности. Музыка, больше похожая на похоронный вальс, нахлынув, погружает меня в серую безнадёгу и чёрную тоску. Я хватаюсь за сердце, перед глазами пляшут алые и чёрные пятна, которые чуть погодя превращаются в танцующие пары, такие же весёлые и довольные, как некогда на балу злодеев. Я отшатываюсь к выходу. Габриэль шипит, хватает крыса за руку и довольно грубо втолковывает, что его господин желает не на балу танцевать, а видеть Властелина сейчас же. Меня тем времнем ловят за локоть. Мужчина в элегантном костюме из чёрного бархата с атласными вставками смотрит на меня и улыбается гнилыми зубами. — А что это у тебя за дух, красавчик? — Габриэль! — как можно спокойнее зову я, морщась от жуткого запаха гнили. Алые глаза мужчины расширяются, а костлявая рука больно сжимает мой локоть. — Это демон! Как? Как ты это сделал? Раскажи мне! — Габриэль! — громче (и истеричнее) зову я. |