Онлайн книга «Ихтис»
|
– А пытались? Мысленно Павел уже делал пометки для будущей статьи, и теперь оставалось только разобраться, где заканчивалась реальность и начинался вымысел. – А то как же! – закивала Матрена. – Латка сказывала, искали. Да не кто-нибудь, а сам Демьян Черных. От него Захар про Слово и узнал. Павел вспомнил могилу, увитую волчьим лыком. И соляной круг в свете бледной луны. И буквы, прорезанные в дереве. – Черных, – повторил он и вопросительно поглядел на Матрену. – Уж не родственник ли Черного Игумена? – Родной дед его, – подтвердила бабка. Серая хмарь за окном лопнула и потекла гноем, истончаясь и пропуская лучи едва пробивающегося сквозь облака желтоватого солнца. Блики скакнули по окладам икон, и Матрена зажмурилась, заморгала слезящимися глазами. А вот в доме Захария икон не было. И ни у кого из Краснопоясников не было крестов, а только рыбешки, скрученные из медной проволоки. «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков…» – Я видел его могилу на старом кладбище, – сказал Павел. Бабка приоткрыла рот и всплеснула руками. – Что ты, Павлуша! Не ходи туда больше! Окаянное место, не хоронят там уже никого… Осеклась, увела взгляд в сторону. Солнечные блики покружились по комнате и пропали: небо снова заволокло мутью. Павел ждал, Матрена теребила ткань, сминая ее скрюченными пальцами, наконец, сказала: – Демьян и был последним, кого там похоронили. Потом настоятель наш, отец Спиридон, запретил. Говорит, там нет дороги в царство небесное, где покоятся преступники и душегубы. – А кем был дед Степана? – Колдуном, – быстро ответила Матрена и снова осенила себя крестом. – Ох, святой Михаил Архангел, помилуй нас грешных… «Колдуном», – мысленно повторил Павел и ощутил зуд, какой обычно бывает у журналистов, когда перед носом маячит сенсация. Понятно, почему на эти места положила глаз Софья Керр, вот только глубоко копать не стала, а напрасно. Здесь, в Богом забытой деревушке, бывшем ссыльном поселении отмечено место с паранормальной активностью. О нем знал местный колдун, который сам хотел добыть силу, но по каким-то причинам не смог, и рассказал о секрете бывшему заключенному. И тот уходил в лес на поиски до тех пор, пока его не парализовало. Епитимья, наказание за прегрешения. Или некий побочный эффект? А потом зазвучало Слово, и недужные исцелились, а утонувший мальчик ожил… Павел досадливо сморщился. Еще немного подобных сказок, и он сам поверит во всю эту сверхъестественную чепуху, как почти поверил в то, что мертвый брат поджидал его в Окаянной церкви. Накатила духота. Павел оттянул воротник, кашлянул, глотнув застоялого воздуха, и сказал: – Что ж, спасибо за разговор, баб Матрена! Непростой сегодня день выдался, нервный. Так голова и кружится. Мне бы на воздух. – А сходи, сходи, милок, – закивала бабка, с кряхтеньем поднимаясь с табурета. – С умным человеком и разговор приятен. Кому еще байки потравить, коль не приезжим? Местные-то все волком глядят, да ты к ним и не лезь. Расспросит тебя Илья Петрович, о чем надо, и отпустит. Жаль только, не успел исцелиться-то. Ох, горюшко! Матрена опять завела протяжный причет, но Павел не слушал. Обувшись, он вышагнул на крыльцо и с удовольствием подставил лицо влажному весеннему ветру. С первой встречи Павел понял: непрост этот старец. Снаружи елейный и благочестивый, а внутри… кто теперь узнает, что за бесы мутили внутри? Старца увезли на вскрытие, избу опечатали, и на Червонный кут опустилась тишина и траур. Павел вышел на дорогу и сощурился, пытаясь разглядеть в едва подсвеченной солнцем дымке, не пройдет ли по косогору знакомая долговязая фигура? Не мелькнут ли красные пояса? Не было никого. Ветер не доносил ни звука из-за плотно запертых дверей. Люди отгородились от смерти, как от чужака. И казалось – выжидали. Павел повернулся спиной к оврагу и побрел в гору, ориентируясь на купола Троицкой церкви. На ходу мысли потекли быстрее, и подумалось: откуда Демьян Черных знал о тайной силе? Для чего рассказал о ней бывшему ссыльнопоселенцу? Облегчить душу перед смертью? Или, как водится в старинных поверьях, некому было передать собственную колдовскую силу? «Пошлите в церковь мальчика черненького аль девочку рыженькую. Пусть одну ночь проведет в церкви, жжет свечку и читает Псалтырь…» Где же тогда находился его внук, Степан? Павел остановился и оглянулся через плечо, словно опасаясь, что по его следу ползут тени-щупальца. Вдруг захотелось закурить. Павел облизал губы, уже ощущая во рту табачный привкус, и сам удивился этому. Он пробовал курить еще в далеком отрочестве, по наущению брата, но не успел приобрести привычки. А потом трагедия разделила жизнь на «до» и «после», и Павел обходился лошадиными порциями кофе и жевательными конфетами. Он сунул руку в карман, но нащупал только старый скомканный фантик. Павел вытащил его, покатал между подушечками пальцев и отбросил в сторону жестом, каким когда-то Андрей выбрасывал окурок. В Пуле затрещали помехи, и Павел схватился за колесико, регулируя громкость. Поэтому не услышал, как из-за поворота вынырнул мопед и знакомый голос во все горло закричал: – Эй, дядя! Посторонись, дядя! Павел отпрыгнул в последний момент, когда ноги обдало прыснувшей из-под колес щебенкой. Мопед вильнул в сторону, объезжая Павла по дуге, и остановился. Кирюха взлохматил вихры и набычился. – Вот рассеянный с улицы Бассейной! – воскликнул он и покрутил пальцем у виска. – Не слышал, что ли? – Не слышал, – помехи, наконец, прекратились, а привкус табака пропал, и Павел с облегчением выдохнул и улыбнулся пареньку. – И горазд же ты гонять! – А вы так под колеса ко мне и лезете, – буркнул пацан. – Мало мертвяков на сегодня? – Ну извиняй! – Павел поднял обе ладони. – Тяжелый день, все мысли из головы не идут. Кто бы мог сделать такое? – Что тут думать! – фыркнул Кирюха. – А то у Захара мало недоброжелателей! Это только с виду все перед ним на пузе ползали, а что за глаза говорили? У-у! Может, смерти и не желали, а уж проклинали по-черному. Даже те, кто рядом. Да вот взять хотя бы Степана… Он вдруг прикусил язык и ухватился за руль. Щеки побелели, глаза поблекли и вылезли из орбит. – Давай, дядя! – хриплым от страха голосом проговорил Кирюха. – Поеду я, мне тут надо продуктов у Лешихи взять, а еще… Павел шагнул вперед и ухватил пацана за промасленный рукав. – Стой! Мысли понеслись галопом. Если Демьян Черных, прослывший на деревне колдуном, передал знание о силе не родному внуку, а чужаку, то не мог ли Степан за это ненавидеть Захария? Увивался рядом, прислуживал, выжидая удобного случая. Что он делал этой ночью? Павел вспомнил неподвижную фигуру, подсвеченную луной, и извилистые тени, клубящиеся вокруг Черного Игумена. |