Книга Ихтис, страница 6 – Елена Ершова

В кадре снова появилась Софья. Она картинно прошлась по железнодорожной станции, остановилась под деревянной табличкой:

– Последняя надежда Леши Краюхина живет здесь. Доброгостово. Таежный тупик. От Тарусы до станции четверо суток пути. От станции до деревни – пару часов на «Уазике».

Павел недоверчиво хмыкнул: такие как Софья на поездах не ездят. Им покупают билет в бизнес-класс или даже выдают в личное пользование компактный вертолет. С утра вылетел – к обеду на месте. Вечером – материал.

– А ты не завидуй, Верницкий, – однажды сказала ему Софья. – В нашем деле не клювом щелкать надо, а впахивать, как негр на плантациях.

Тем временем по экрану поплыли таежные виды, снятые с высоты птичьего полета. Щетина тайги меняла оттенки с нежно-зеленого на черный. У горизонта вырастали обточенные зубы гор, их склоны белели снежными проплешинами. Река тянулась широким серым шрамом, а на правом берегу притулилась деревенька.

– Доброгостово. Не правда ли, говорящее название? – продолжила Софья. – Добрый гость. У славян Доброгостом звали посланника богов, покровителя добрых вестей.

Павел считал, что о славянах Софья Керр знает столько же, сколько корова о балете. Вряд ли она ночами просиживала за книгами по оккультизму, чтобы втереться в доверие к сатанистам. Вряд ли выписывала из закрытых столичных библиотек последние экземпляры «Хаоса непознанного». Да и в подлинности «чуда» Павел сомневался: половина сюжетов «Тайного мира» оказывалась на проверку спектаклем.

– Отшельника Захария знает и стар, и млад, – Софья широко улыбнулась, сунула микрофон под нос смущенной женщине неопределенного возраста, одетой по-деревенски неброско и бедно.

– Захария-то? А что ж, знаем! – заговорила та, с любопытством косясь на камеру. – Вон его дом, крайний к лесу. Отшельником живет. Болящие к нему частенько приезжают, а которые тут остаются и быт налаживают. Краснопоясники, значит.

– Старец Захарий – местный мессия, – снова заговорила ведущая. – В Доброгостове живет почти шестьдесят лет, сейчас разменял девятый десяток. Всю жизнь зарабатывал плотничеством, пока не случился инсульт. Захария парализовало, зато открылся дар целительства. Прозрение слепых, исцеление недужных, очищение от бесов – вот неполный список чудес старца. Правда, попасть к отшельнику непросто. Но мы все же попробуем.

Софья заговорщически подмигнула зрителям и постучалась в ветхую избу. Дверь распахнулась, и на порог вышла женщина в белой домотканой рубахе.

– Чего нужно? – недружелюбно осведомилась она и хмуро глянула в сторону оператора, но тут же опустила взгляд, затеребила красный, расшитый узорами кушак.

– Нам бы старца Захария увидеть, – елейным голосом попросила Софья. – С телевиденья мы.

– Мирское нам нельзя! – отрезала женщина.

– Мы отблагодарить за исцеление Леши Краюхина! О нем передачу снимаем!

– Нельзя! – упрямилась женщина и хотела захлопнуть дверь, как из глубины дома донесся надтреснутый голос:

– Маланья! Пусти…

Женщина поджала губы, прибрала под белую косынку выбившуюся прядь и посторонилась:

– Раз сам зовет, то входите.

В избе царил полумрак. Грязное окошко почти не пропускало свет. Электричества не было, в углах потрескивали лучины, и комната походила на ощетинившегося ежа. На скамье, застеленной шкурами, полулежал старик – совершенно седой, заросший от бровей до самого выреза расшитой, но давно не стираной сорочки.

Софья остановилась посреди комнаты, слегка нагнув голову – потолок в избе невысок. Павлу показалось, что на миг губы ведущей брезгливо опустились, но она тотчас справилась с эмоциями и вежливо заулыбалась, даже попробовала отвесить поясной поклон:

– Доброго здоровья, дедушка!

Старик поднял дрожащую левую руку, перекрестил Софью двуперстием и ответил:

– И вам, гостюшки дорогие. Зачем пожаловали?

– Мы с телевиденья. Передачу снимаем об исцелении Леши Краюхина.

– Помню мальца, – слабым голосом ответил старец. – Неходячий был. Ходит теперь?

– Ходит! – радостно отозвалась ведущая. – Вашими стараниями! Откуда дар у вас такой, дедушка?

Старец протяжно вздохнул.

– Да вот, одно Господь забрал, другое взамен дал, – он поднял левую руку: – В этих перстах Божий дар теплится. А вот эти, – дотронулся до согнутой правой руки, – и не чую вовсе. Да не ведает шуйца твоя, что творит десница твоя.

Захарий цитировал Священное Писание, только на старославянский манер. Павел вспомнил медные кресты и темные образа в доме знахарки Ефимии: вера – лучший друг и оружие любого шарлатана. Только не покидало ощущение, что в избе старца чего-то не хватало.

– Как вы живете здесь, дедушка? – спросила Софья.

– Так и живу. Хорошо, люди добрые помогают по хозяйству. Вот Маланья, например, – Захарий поманил женщину здоровой рукой. – Подойди, сестра. Подойди, не бойся. Сядь сюды.

Маланья присела, все так же теребя засаленные концы кушака. Захарий погладил ее по плечу, она не отстранилась, прижалась доверчиво. Куда подевалось прежнее недружелюбие?

– Бесом девка маялась, – пояснил старец. – Скажи, Маланья, сколько в тебе бесов сидело?

– Шесть… – блеклым голосом ответила женщина.

– Ше-есть, – протянул Захарий. – Дьявольское число. А скажи, Маланья, откуда они в тебе народились?

– Грешила я, батюшка, – залепетала женщина, уставившись в пол. – Телом торговала. От плода избавилась, а потом новый плод родился, сатанинский.

– А теперь-то как? Мучают бесы?

Маланья мотнула головой.

– Нет. Как ты мне на чрево ладонь наложил, так я тут же бесовским бременем разрешилась. Одному Господу я теперь служу, да еще тебе, батюшка.

Старец заулыбался, погладил женщину по спине.

– Так, моя хорошая. Так. Ну, ступай теперь.

Маланья встала со скамьи, по-прежнему не глядя в камеру, скользнула в тень.

– Так и живем, – вздохнул Захарий. – Ты-то, девка, тоже городская. Тоже в тебе, поди, черви клубятся. Во всех вас, мирских да пришлых, червоточина…

По спине Павла мазнуло холодком. Он понял, чего не хватало в избе старца – на стенах не было икон.

План снова поменялся. Теперь Софья стояла у покосившегося плетня, а ее крашеные волосы трепал ветер.

– Многие из тех, кого исцелил Захарий, остались в Доброгостове, – ведущая указала на одинаковые аккуратные срубы. – По примеру старца люди бежали от мира и зажили отшельниками. Что заставило их пожертвовать благами цивилизации? Ответа на этот вопрос нет. «Рыбари Господни», или как их называют местные, Краснопоясники, наотрез отказались разговаривать с журналистами. На собрание общины тоже попасть не удалось. Однако мы заполучили ценную запись: ее украдкой сделал один из родственников девушки, над которой проводился обряд экзорцизма. Просьба отойти от экранов впечатлительным людям, детям и беременным женщинам: следующие кадры повергнут вас в шок!