Онлайн книга «Равиен, дорога обратно»
|
Кое-как сгребла еловые ветки обратно, уложила Ромку на пружинящий, пахнущий хвоей матрасик, и, вытащив из его сумки мятый плащ, завернула двухметровую деточку… драть эту деточку некому! Села рядом и задумалась. Птички поют… как ни в чем не бывало. В воздухе ощущается лёгкий привкус осени. Красота. А у меня тут моё недоразумение загибается… Я всю обратную дорогу пробовала влить в него силу, как делала после лечения кота. Не получилось. Такое впечатление, что у Ромки в районе… кхм… копчика появилась ещё одна, не запланированная природой дырка. И вся сила моментально через неё утекает в землю. Тай в человеческом образе уселся рядом, тоже пригорюнившись. Я пораскинула мозгами, вспоминая все подробности. Нахмурилась, покосившись на устроившегося возле меня секс-террориста. Не уверена, что он правильно воспримет мои действия. — Надо его раздеть. — Зачем? — вот как можно прорычать слово без единой буквы «р»? — Затем! Чтобы ласты не склеил… — я лучше буду злиться, чем краснеть. — Не зря, выходит, привязанных надо регулярно… кхм. — То есть ты сейчас будешь его!!! — Тай подскочил, будто его оса за задницу укусила. — С ним можно, а со мной нет? Что ты в нём нашла?! — То, что он помирает, дубина! — я тоже осатанела. — Ты вот до утра не сдох, нет? Нет! Наоборот, помчался лису ловить! Вот и лови дальше! А он сейчас коньки отбросит, где мы тогда другого возьмём?! Да и жалко… — последнюю фразу произнесла уже тише, запал кончился. — И я с ним НЕ буду, как ты выражаешься. Надо просто его раздеть, и… ну… рукой. — Чего рукой? — у лиса было такое странное выражение лица, словно он не совсем понимал, о чём я. — Тьфу на тебя. Член его рукой… погладить, чтобы кончил. — Ну вот, всё же покраснела и отвернулась. — Может ты это… лису поищешь? Мне неудобно… при тебе, — ушам жарко до невозможности, волосы липнут к шее и вообще! Я опять зла! Тай, хмыкнув, расстегнул магёнышу штаны и приспустил их. — Неудобно ей… Ладно, я тут, если что, — и скрылся за деревьями. Тай: Р-р-р-р! Больше в голове ничего. Пусто. И только «р-р-р-р!». Спасательница… Ни разу не слышал, чтобы для сохранения жизни надо было подрочить умирающему! Интересно, для спасения мира ей кого поиметь рукой придётся?! Р-р-ртяф! Удачно под лапу попался какой-то зверёк, вроде раккун, но уже не разберёшь. Судя по запаху, тот, что похозяйничал на поляне в наше отсутствие. Неважно. Теперь он будет нашим ужином. На ком бы ещё отыграться? Вот бы сейчас мне эту стаю волков обратно, я бы её… Ух-х-х! Р-р-р-р! Неудобно ей при мне! Мне неудобно, при мне — неудобно… Пойти и, правда, на вторую самку поохотится? Может, хоть та нормальных самцов предпочитает, а не тощих задро… магов?! А уходить страшно: нападёт кто-нибудь, и что? Ни на минуту нельзя одних оставить. Хуже щенков оба. Татьяна: Тело магёныша отозвалось на мои ласки довольно быстро. И голосок прорезался, тихий, томный такой. А я увлеклась процессом, потому что параллельно с нежными поглаживаниями вдоль ствола, пробегая пальчиками по тонким венкам и обводя головку, внутренним зрением любовалась наливающейся бирюзовой зарей Ромкиной аурой. Вспыхивающими и гаснущими в ней золотыми бликами удовольствия. Глядя на него именно так, я, кажется, даже точнее понимала, как и что надо сделать, чтобы стало ещё лучше. Ему, его ауре, его магии. Мне. Это было… невероятно красиво. У меня, наверное, не хватит слов, чтобы описать то, что я видела. Постепенно нежно-бирюзовые волны с золотой пеной начали прокатываться всё быстрее, цепляя и меня, заставляя немного менять ритм, касаться чуть иначе, легче или сильнее. А потом я осознала, что чего-то не хватает… чего-то, чтобы картинка получилась цельной и правильной, чтобы в этот мир пришли и другие краски. Там, снаружи, я сама не заметила, как расстегнула ему рубашку и провела ладонью по гладкой, шелковистой коже на груди. Задела пальцами сосок, и бирюза внутри нас пошла мелкой рябью, колыхаясь в такт его стонам. Вторая рука нежно регулировала волны золотистого блаженства, то убыстряя, то замедляя движения, а я наконец сообразила, что нужно сделать. Наклонилась, подождала, пока прилив станет нестерпимо-быстрым, и впилась в его приоткрытые губы, одновременно вливая себя и выпивая его. И бирюзовый мир взорвался золотой радугой. Ромэй: В себя я пришёл от странного ощущения тяжести в паху и тепла… нет, скорее жара по всему телу. Особенного жара, бархатистого, от которого всё плавится внутри и хочется стонать, метаться, извиваться и шептать… «Пожалуйста… Да… Ещё…» — По заднице тебе ещё, — раздался рядом знакомый голос… Таня. Я достаточно очнулся для понимания — все эти приятные ощущения от того, что девичья рука ласкает моё мужское достоинство. Осторожно. Сладко. И всё моё существо будто тянется за этой рукой вверх и падает вниз, и снова вверх… вниз… покорно отдаваясь во власть пальчиков своей хозяйки, вызывающих каждым прикосновением пожар, полыхающий всё сильнее и стекающий в пах… и это пламя скоро вырвётся… выплеснется вовне… Закрыв глаза, я сминал плащ, упираясь кулаками в землю и выгибаясь… Сейчас я чувствовал и каждую напряжённую мышцу… и пульсирующую в венах кровь… и раскалённую лаву, почти готовую излиться… уже вот-вот… ещё чуть-чуть… Одна Танина рука двигалась вдоль моего члена, а вторая трепетно гладила по груди… Интересно, когда она успела расстегнуть на мне рубашку? — Вы уже всё? А то я устал в кустах сидеть, — раздалось где-то вдалеке. Я даже не сразу понял, почему голос показался мне таким знакомым… Тай! Матервестер! Что он тут делает?! В этот момент лава наконец-то нашла выход наружу, и меня тряхнуло, как от неудачного магического удара… и слабость… дикая какая-то слабость… пусть они там ругаются… а я буду спать… Уже отключаясь, я ощутил лёгкое касание губ и решил, что мне померещилось. Но это всё-таки был поцелуй, настоящий, обжигающий… Тут же проснувшись, я обнял Таню, притягивая к себе. Она не стала сопротивляться, практически упав на меня, и её чёрные волосы рассыпались по моему лицу, приятно щекоча кожу. Я вновь потянулся к губам девушки, одновременно прижимая её к себе как можно крепче и пытаясь перевернуться, чтобы оказаться сверху… Но сильные руки удержали меня на месте, а потом и губы отстранились. Я замер, чувствуя, как внутри нарастают непонимание и обида. Таня опять наклонилась и, аккуратно чмокнув меня в кончик носа, ласково погладила по щеке, но уже несколько иначе, почти по-дружески. — Как ты? — Прекрасно, — приподнявшись, я огляделся и наткнулся взглядом на недовольного лонгвеста, демонстративно чешущего себя за ухом. Мне действительно было на удивление хорошо… внутренняя слабость исчезла, сменившись приятной усталостью. |