Книга Пропавшая пастораль, страница 17 – Светлана Сервилина

— Много?

— Двенадцать! Плюс охрана!

Юлю позабавила наигранная озабоченность Леночки. Она усмехнулась её собственной значимости. «Для таких людей — главное, чтобы всем показать свою незаменимость, — с иронией подумала она, — это называется: „угрохала“ полдня! Двенадцать фамилий переписала!».

— И на каждого сотрудника составила практически досье: паспортные данные, адреса, — продолжала бубнить Пучкова, открывая массивную дверь начальника и пропуская телевизионщиков.

Тельманов расплылся в улыбке, увидев Симонову.

— Добро пожаловать, — он жестом пригласил садиться.

Пока оператор старательно устанавливал камеру на штатив, Юля объяснила хозяину кабинета, какие вопросы интересны для телезрителей. Тот согласно кивнул.

— Знаю-знаю, — он тяжело вздохнул, — что общественность беспокоится. Для нашего города пропажа «Юной пастушки», действительно, трагедия! И это не преувеличение!

Журналистка поставила на подставку микрофон перед руководителем Департамента культуры. Она обернулась и вопросительно посмотрела на оператора.

— Можно, — Антон Костин махнул рукой.

На все вопросы Тельманов ответил грамотно и лаконично. Беседа получилась интересной. Когда интервью записали, Костин выдернул шнур микрофона из камеры и взвалил ее на плечи.

— Всё? — чиновник посмотрел на Юлю.

— Давайте ещё побеседуем, пока мой коллега сделает несколько планов для монтажа, — вежливо предложила Симонова.

— А о чем?

— Можно обо всем, — Юлия пожала плечами, — микрофон всё равно отключен.

— Тогда я спрошу вот что, — Антон Эдуардович улыбнулся, — откуда у вас такие глубокие знания в области живописи?

Журналистка усмехнулась:

— Ну что вы! Я — дилетантка, как, наверное, многие мои коллеги!

— Ни скажите! — мужчина покачал головой. — Как вы здорово ввернули про мазки Огюста Лепажа! Сразу смягчили суровый настрой Светланы Юрьевны.

— Просто почитала свои старые конспекты из художественной школы, — смущенно ответила Юля.

— Вы учились в нашей «художке»? — почему-то обрадовался хозяин кабинета.

— Да.

— А кто преподавал историю искусств?

— Лилия Борисовна Галицкая.

— Лиля? — с неподдельной теплотой в голосе переспросил Тельманов и вздохнул: — А ведь она была моя однокурсница в художественном училище! Поразительная была женщина и талантливый живописец.

— Почему «была»? — искренне удивилась Юля.

— Она погибла, — печально сообщил Антон Эдуардович.

— Погибла? — почти по слогам переспросила журналистка. — Я не знала. А как это случилось?

— Попала под автомобиль, — он отвернулся к окну, будто сосредоточенно что-то разглядывая там. Потом, после недолгой паузы, добавил, — А я в молодости ухаживал за ней. Помните, какая она была красавица?

— Конечно, помню, — согласилась Симонова, — мы её всей группой просто обожали. Она с таким воодушевлением рассказывала о художниках и их творчестве, так непринужденно прививала нам, детям, любовь к искусству.

— От этого больнее потеря, — грустно произнес мужчина, нервно пощипывая свою аристократическую бородку.

— Я слышала, что вы самостоятельно ведете расследование по поиску преступника, который подменил в картинной галерее шедевр Огюста Лепажа. Это так? — спросила журналистка, чтобы отвлечь Тельманова от печальных воспоминаний.

— Да, это верно, — кивнул он, — попробую найти не только преступника, но и картину! Всё-таки я в Департаменте пятнадцать лет работаю, почти всех художников знаю лично.

— Это здорово! — одобрила его Юля.

— Ну, а если не получится, — Антон Эдуардович развел руки в разные стороны, — не судите строго!

— А если картина «Юная пастушка» покинула пределы нашего города?

— Этого я боюсь больше всего, — вздохнул руководитель Департамента.

Вернувшись на студию, Юля обнаружила за своим рабочим столом Виктора. Он безразлично листал какой-то журнал. Увидев коллегу, он радостно улыбнулся и сразу спросил её о планах на вечер.

— Попытаюсь сегодня встретиться с Гафуровым.

— Ты же обещала показать мне после работы эскиз «Пастушки»? — разочарованно напомнил ей Николаев.

— Хорошо. Сначала я позвоню подозреваемому, а потом решим, когда рванем ко мне, — успокоила она мужчину.

Гафурову журналистка дозвонилась не сразу. Но, когда он, наконец, взял трубку, она представилась сотрудницей жилконторы, как советовал ей Осипов. Юлия, войдя в роль, предложила встретиться у него дома, якобы для серьезного разговора, в котором он заинтересован. Илья Тимурович без особого энтузиазма согласился встретиться, но с оговоркой:

— Видите ли, я сейчас живу на съемной квартире, — он секунду помолчал, по-видимому, обдумывая свои слова, — давайте, лучше я к вам сам приду!

Визит Гафурова в жилищную контору совсем не входил в планы сыщицы. Поэтому она предложила встретиться на нейтральной территории, прозрачно намекая, что дело щепетильное.

«Пусть лучше думает, что я — взяточница, которая собирается ему предложить удачный вариант», — решила она.

— Ну, что ж, — безрадостно произнес он в ответ, — заходите в пять часов ко мне в гинекологическое отделение. Я работаю во второй клинической больнице. Вам это удобно?

Помня о том, что новая жена Гафурова работает вместе с ним, Симонову этот вариант устраивал. Ей хотелось посмотреть на эту дамочку.

Положив трубку, Юля тут же уселась за свой стол строчить текст сюжета в новости, как вдруг услышала рядом голос главного редактора:

— Симонова, сегодня Лева Рыбин не сможет провести вечерний эфир. Подмени его, хорошо?

— Карина Давидовна, я не могу сегодня вечером, — Юля растерянно посмотрела на начальницу, — у меня планы!

— Господи, какие у тебя планы? В кино с Николаевым собралась, что ли? — недовольно произнесла та.

— Мне надо в больницу, — честно призналась журналистка.

— Конечно, — услышала она за спиной ядовитое ворчание Ангелины Владимировны, — сначала крутит роман с женатым мужиком, а потом по гинекологам бегает!

Юля поняла, что та подслушала телефонный разговор и сразу почувствовала, как от обиды и незаслуженных оскорблений у неё перехватило горло. Она возненавидела себя за то, что её мозг отказался на минуту работать, чтобы дать достойный ответ этой тетке. Мерзкой и злобной. Она посмотрела на Карину с робкой надеждой на защиту, но та, пожав плечами, повернулась и молча ушла в свой кабинет.

«Ну, с Давидовной всё понятно, — подумала Юля, — её принцип: разделяй и властвуй! Она, как посредственный журналист и недальновидный руководитель, опасается любого посягательства на её должность. Ей гораздо спокойнее, когда в коллективе сотрудники ссорятся между собой. А то вдруг объединятся и начнут дружить… против неё. Но эта-то куда лезет? Эта вечно недовольная тетка, стоящая одной ногой на пенсии и любящая жалить своим пакостным змеиным язычком тех, кто ей не ответит?»