Онлайн книга «Знак вурдалака »
|
И возглавил сие учреждение граф Андрей Иванович Ушаков. Человек мерзкий и дотошный. Чиновники сыскного ведомства не любили ни самого Ушакова, ни его людишек. Уж больно много власти они забрали. Ведь ловили не воров и татей как сыскари, но врагов государственной системы… В канцелярии у Волкова отобрали шпагу. Он понял, что это арест. Его сразу доставили в пыточный подвал и посадили на деревянный стул. Вскоре пришел сам Ушаков. Он сел за стол, напротив Волкова. – Вы есть Волков? Надворный советник? – Я Волков Степан, чиновник юстиц-коллегии. За что я арестован, ваше превосходительство? – Заговор! – ответил Ушаков. – Заговор? – Заговор против государыни! И дело сие весьма серьезное, господин Волков. Сами знаете, чем сие вам грозит! Но повиниться ваш долг! И назвать сообщников и тогда вам не грозит пытка. – Но я не признаю за собой никакой вины. Я не заговорщик и с заговорщикам не связан. Ушаков достал из бархатной папки лист бумаги и зачитал обвинения графа Дугласа. – Что скажете не сие? – спросил генерал. – Это ложь! – ответил Волков. – Да и где этот Дуглас? Он ведь погиб. – И сие опять же выгодно вам, Волков! – Но я почти не знал Дугласа. Я видел его несколько раз. Мы не разговаривали. Нас ничего не связывало! – А что насчет Дмитрия Голицына? Вы были сторонником ограничения власти самодержавной? – Ушаков поднял вверх палец. – Хула на бога! Ибо власть самодержавная от бога есть! – Но я не был участником партии Голицына! Я не могу понять, генерал. – Что вам не понятно? – Много людей, что стояли тогда за кондиции сейчас при дворе обретаются. А меня арестовали, хотя князя Дмитрия Голицына лично я не знаю. Да и сам князь, хоть от всех дел отстранен, но не арестован! С его зятем князем Константином Кантемиром я не знаком. В интригах придворных никогда не участвовал. Да и не принят я при дворе. – А что значит донос Дугласа? С чего он во всем винит вас? – Этого я не знаю, генерал. Но я много лет служу по сыскному ведомству и вижу, что все обвинения противу меня – вздор! С чего мне поддерживать кондиции? – Но и среди сторонников самодержавной власти я не видал вас. – Все верно, генерал. Я не состоял ни в какой партии. Но это не преступление против государыни. А что до преступного умысла на жизнь матушки-царицы, так не имел я и в мыслях того. – Статского советника Татищева изволите знать? – спросил Ушаков. – Татищева знаю хорошо. – А сей Татищев был частым гостем в доме Голицына, когда тот возглавлял тайный совет! Сие вы признаете? – Признаю. Василий Никитич много раз бывал в доме Дмитрия Голицына. Но он сторонник власти самодержавной и всегда был против конституций, какие есть в Англии или Швеции. – Стало быть, вы знаете о сем вопросе немало! – вскричал Ушаков. – А говорите, что «политик» не для вас. А вы в сем вопросе сведущи, Степан Андреевич. – Но я только слушал, что говорили тогда на Москве. А говорили все. Во всех домах сие обсуждали. И заговор здесь причем? Да еще против матушки-государыни? Ушаков вытащил из папки новые листы и спросил: – А что знаете про лекаря де Генина? – С лекарем де Генином я знаком. Он бывал в нашем дому и лечил мою жену. – И какие разговоры он вел с вами? – Разговоры? – Да. Про что вы говорили? Не о низвержении ли государыни Анны с трона российского? – Про сие с де Генином я ни разу не говорил. В том могу дать клятву. – А про что говорили? – Доктор де Генин никогда о политике не говорил. Он много науками интересуется. О том и говорили. Моя жена часто спрашивала его об опытах алхимических. Также о медицине говорили много. О болезнях и способах их излечения. – А о ядах? – спросил Ушаков. – О ядах? Говорил доктор о целебных свойствах многих известных ядов. Но про иное их действие разговоров не было. – А о колдовстве? Были ли разговоры в вашем доме о колдовстве? Ведь ваших слуг также к допросу привлекут и многие под пыткой все расскажут. Не лучше ли вам самому повиниться. – Да в чем виниться мне? – спросил Степан. – О магии черной упоминал несколько раз доктор. – Вот! – остановил его Ушаков. – Вот об этом и говорить с вами станем, господин Волков. О сем в доносе и написано! Черное колдовство и преступное вохование. Покушение на здравие матушки-государыни! И записи о том вестись станут. – Какие записи, генерал? Говорили о магии как о таковой! Такие разговоры во многих домах ведутся. Ни о каком волоховании и речи не было! – И что говорил вам доктор де Генин о магии? – Он человек науки и в магию веры не имеет. Но есть области непознанные и потому многие считают сии материи магическими. Но могу дать слово дворянина, что ни о каких покушениях на государыню речи не было. – Дуглас доносит на вас и на доктора де Генина. Он сознается в том, что вы вовлекли его в заговор. В сих листах сие изложено! Человек винится в грехах и на себя в первую очередь доносит! Он сознается в страшном преступлении и называет сообщников! Сие князь Дмитрий Голицын, известный враг государыни. Сие его зять князь Константин Кантемир. И далее идете вы, господин Волков, и доктор де Генин. Волков ответил: – Я ведь много лет при сыске состою, генерал. Повидал разных доносов на своем веку. И странность вижу в том, что доноситель сразу после доноса насильственную смерть принял. И легко проверить, что я знакомства с графом Дугласом не водил. С визитами к нему не ездил. Ушаков возразил: – Сие могли быть тайные визиты. На то он и заговор! – Я знаю одно, генерал, коли захотите, то меня во всем обвинить можно. Я ведь знаю чиновников неких, что ложно на людей клепают. И листы их всегда по всей форме заполнены. – Но что вы скажете на дыбе, господин Волков? – спросил Ушаков. – Чего мне дыбой грозить? Вы хотите правду знать, генерал, или желаете во всем обвинить меня? – Я поставлен здесь блюсти интересы матушки-государыни, господин Волков! – Тогда вы легко можете узнать, что меня никогда не было среди людей князя Дмитрия Голицына. – В сем разберемся, господин Волков. А вас пока сопроводят в острог. – В острог? – В острог. – Стало быть, я чинов своих лишен? – Нет пока, господин Волков. Сие покажет следствие. Государыня примет решение. И Степана Андреевича Волкова бросили в узилище, где он должен был ждать разбирательства… |