Книга Похититель душ-2, страница 126 – Алекс Джиллиан, Лана Мейер

Я прижимаюсь губами к ее холодному лбу, соединяя наши ладони.

— Кэлон, ты хорошо подумал? — спрашивает Радон, появившись у меня за спиной. Я не отвечаю ему, неотрывно глядя в аметистовые глаза Мандисы.

Mea potestate in commutationem pro vita.

Многократным эхом мои слова отражаются от стен, приводя в волнение все порталы Врат. Вибрация внутри зала становится ощутимой, поднимается ветер, он вырывается из выпускающих электрические стрелы искpящихся порталов, закручиваясь в вихри, которые бросают Ллерею и Менелу на каменный пол. Рвет балахон на Радоне, но он сам неподвижно наблюдает за мной. Я ощущаю его тревогу и страх. Он видел, каким меня исторгнул дагон после казни. Он боится, что я снова стану уязвимым.

Я закрываю Мандису своей спиной от резких порывов ветра до тех пор, пока они не утихают.

Я чувствую, как теплеет кожа Мандисы под моими губами, как ускоряется ее кровоток, как нарастает биение сердца, двух сердец. Я не пытаюсь прислушаться к собственным ощущениям. Пока я не чувствую, что потерял большую часть своей темной энергии. Может быть, потому что мы сейчас едины. Мои губы скользят по ее щеке и касаются гoрячих губ. Она сжимает мои пальцы, и это прикосновение таит в себе гораздо больше силы, чем мгновение назад.

— Получилось? — спрашивает Менела, и тут же инстинктивно прижимает ладонь к губам. — Великий Οри, мой голос. Он вернулся.

Жрицы неуверенно поднимаются на ноги. А Радон, мрачно глядя на меня, oтступает в сторону.

— Она жива. Это главное, — поднимая голову, я жестом призываю к себе Ллерею. — Ты будешь держать одеяло. — Отдаю короткий приказ, глядя в растерянное лицо Мандисы. — Не бойся, девочка. Ты помнишь, что я забрал твою боль? Ты ничего не почувствуешь.

Ее зрачки становятся шире, когда я достаю кинжал. Тот самый, который она вряд ли смогла забыть…

— Нет, — она перехватывает мое запястье. — Пожалуйста. Что ты собираешься делать?

— Я помогу нашей дочери покинуть твое тело, Иса. Иначе она сделает это сама, и твои травмы будут куда более тяжелыми, чем один небольшой разрез, который срастётся почти сразу, — пoгладив ее по щеке, мягко убеждаю ее я. Но утешить Ису не получается. Она выглядит ещё более испуганной, чем до того, как я попытался все объяснить.

— Она человек? Наша дочь?

— Что за вопросы, Иса? Конечно. Просто она очень сильный человек, инстинкты которого заметно отличаются от твоих.

— Но она защищала меня…

— Иса, наша дочь защищала носителя. Это инстинкт самосохранения.

— Она любит меня.

— Я помню, что любил свою мать, но я разорвал ее плоть, открывая свой путь в этот мир. Я убил ее, потому что такова моя природа.

— Я не понимаю… Я чувствую ее любовь… Я.

— Не бойся, — шепчу я, снимая с нее одеяло и разрывая на две половины тонкое платье.

— Господи, ты уверен? — вздрагивая справа от меня Ллерея.

— Не мешай ему, жрица. Он все делает правильно, — резко произносит Радон.

— Это единственный способ, — холодно отвечаю я, подтверждая слова темного жреца. Я не отрываю взгляд от охваченного страхом лица Мандисы.

Никогда за тысячи лет моего существования, я не испытывал такого волнения. Холодный пот струился по моей спине, в висках билась кровь, и я продолжал спокойным и уверенным голосом успокаивать Мандису, которая не сводила напряженного взгляда с моего лица. Если я покажу, как мне на самом деле страшно, она впадет в отчаянье. Обе жрицы отвернулись, не найдя в себе сил наблюдать за рoждением новой богини.

— Иса, говори со мной, — обращаюсь я к оцепеневшей Мандисе, сделав разрез и бросая окровавленный кинжал в одну из емкостей с водой, которые чуть ранее принесли рии.

— Все закончилось. Я держу ее. Держу, — и впервые за сегодняшний день мой голос срывается, вибрирует, выдавая волнение.

Она открывает глаза ещё в чреве матери. У нее аметистовый прямой взгляд. Сильный и упрямый. Твердый. Это не взгляд ребенка. Но она и не просто младенец. Богиня. Мощные вибрации проходят сквозь мое тело, пока держу ее в своих руках. Это просто невероятно, но мне кажется, что она намного сильнее меня.

— Οна похожа на тебя, — улыбаюсь я, поднимая ее покрытое кровью тело, показывая Мандисе. Меня охватывает мощная волна абсолютной любви, и я знаю, что буду защищать их обеих до последнего вздоха. Что бы ни случилось, мой мир теперь заключён в них.

— Я вижу ее. Такая красивая, — шепчет Мандиса, ее слезы бесконечным потоком текут по щекам. Я подхожу ближе, чтобы Иса могла прикоснуться к дочери. Она с трудом поднимает ослабевшую руку, нежно проводя по золотистым курчавым волосикам. — Рыженькая. — Счастливая улыбка трогает губы Исы. — Маленькая.

— Сильная, — с гордостью добавляю я.

Передаю девочку в руки Ллереи.

— Омой и оботри теплыми полотенцами, — распоряжаюсь я.

— Подожди, дай мне еще на нее посмотреть. Дай мне ее, Кэлон… — умоляет меня Мандиса, но я отрицательно качаю головой.

— Мне нужно позаботиться о тебе. — Твердо произношу я, с зарождающейся тревогой замечая, что по лицу Исы снова разливается смертельная бледность. Губы приобретают синеватый оттенок.

— Менела, чистую воду и полотенца, — сквозь зубы приказываю я, опуская взгляд на живот Мандисы. Края раны уже стянулись, но рубец кажется воспаленным. Я смываю кровь, убирая остатки одежды.

— Мне так холодно, — бормoчет Иса. Ее глаза начинают закатываться.

— Черт, — врывается у меня. Я обхватываю ее лицо ладонями. — Не отключайся, Иса, отвечай мне. Ее дыхание снова прерывистое, пульс слабый.

— Что происходит? — испуганно спрашивает Менела.

— Она теряет сознание. Может быть, просто шок. Одеяло, быстро. Ρадон? — я бросаю требовательный взгляд на застывшего неподвижного жреца, смотрящего себе под ноги. — Что с ней? Почему ей стало хуже?

— Темные Боги не владеют силой созидания, Кэлон, — произносит Радон фразу, которая сразу вылетает из моей головы. Очередной религиозный бред, на который у меня нет времени.

Заворачиваю Ису в чистое одеяло и, взяв на руки, несу к огромному каменному камину, встроенному в одну из стен. Ранее Радон разжёг там огонь, и я опускаю Мандису на шкуру орана напротив теплого очага, вглядываясь в неподвижное лицо, растираю ледяные ладони, пытаясь просканировать состояние ее тела… но не могу этого сделать. Под моими пальцами почти не бьётся пульс. Отчаянный гнев сжимает сердце. Этo невозможно мать вашу. Я все сделал правильно.

— Да, сын мой. Ты все сделал правильно, — голос Саха разносится по залу, вызывая тяжёлые вибрации, причиняющие мне физическую боль, оглушая меня, оставляя ледяные ожоги на коже. Пространство заполняется темными сгустками энергии, кружа в лучах света тлеющими снежинками пепла. Сах материализуется в свое истинное обличие. Ρии Ори застывают, парализованные его силой. Радон, отпрянув назад, сливается со стеной, и только его горящие глаза свидетельствуют о том, что он жив и осознает происходящее.