Онлайн книга «Дочь Великой Степи»
|
– Кумысу, небось, перебрала? – грубовато осведомилась Хунара. Алана помотала головой. – Трезвая была. Я и сейчас-то мало пью, сами знаете. А уж в ту пору… В общем, добежала до кургана, забралась – и… снова степь вокруг да курганы. И далеко-далеко различаю огоньки какие-то. Бегом туда, уже ни на что не надеясь… И вдруг попала на тропу. Поняла, увидела, что вырвалась из степи. Ноги подкашиваются, сердце колотится, но вот они, деревья. Выбралась, значит, невесть откуда, сама не зная как. Вся дрожу, как в ознобе. Так ведь и есть отчего! Дошла до стоянки наших – и не сказала никому… – Отчего? – прошептала какая-то из девушек. – Так ведь, сестры, испугалась я тогда до жути. До ужаса нутряного. А если бы не выбралась, осталась в степи? Что бы я там делала, кого бы встретила? И вообще, куда же я попала тогда? Не только в ту пору, но и после ни у родителей, ни у старейшин не расспрашивала, что это могло быть, и вообще не вспоминала эту историю до сего дня. Вот так, сестры… Да уж, до конца жизни запомню этакое дело. – Ну, где там твое вино, Хунара? Давай уж попробуем… – Во имя Великой Матери, не пейте слишком много! – сказала Зиндра, поднимаясь. Сама она к вину даже не потянулась, ей пора было в дозор. – Я с тобой. – Меланиппа тоже встала, хотя очередь была не ее. – Да чего тут пить, а, сестры? – весело отозвалась Тарса, срезая с горла кувшинчика печать вязкой мастичной смолы. – На один глоток, чтоб горло не пересохло… Дозорные устроились на краю балки. Оттуда было хорошо видно все: облитые призрачно-синим лунным серебром холмы, черные пятна зарослей и сама Великая Степь. Зиндра прилегла на расстеленной попоне, огляделась вокруг. Все по-прежнему спокойно… Их кони внизу тихо стоят, не шумя и даже во сне не всхрапывая. Меланиппа тоже вглядывалась в ночные тени, в черные пятна кустарников, цепочку курганов на чуть светлеющем горизонте. – Слушай, вот давно хочу тебя спросить… Откуда ты так много знаешь? – прошептала вдруг Зиндра. – Ты же была обычной рабыней. А иного старого сказителя обставишь! – Да, я была невольницей в богатой семье, – со вздохом подтвердила Меланиппа. – В самой Фанагории. Но мой хозяин Аргелай любил ученость, хотя был торговцем. Он и детей учил, а я их в гимнасий водила и там много чего слышала. Потом ему взбрело в голову и саму меня читать научить, еще шутил, что, мол, грамотные рабы дороже стоят. Сам лично меня читать заставлял, а потом урок спрашивал – блажь такая в голову взбрела. И сыновьям своим меня в пример ставил, дескать, даже невольница неумытая лучше вас грамоту усваивает. Потом дела его под гору покатились и все имущество продали на базаре за долги. Меня тоже, рабы ведь в имущество входят. Как в воду смотрел, задорого продали, только и это Аргелая от разорения не спасло. А после… ты знаешь. – Так это ты, значит, не слышала, а в свитках вычитала? – Вычитала, – кивнула Меланиппа. – А много ли мне вышло пользы от грамоты, сама посуди. – И про что там еще говорилось? В свитках этих, – Зиндра, изнывая от любопытства, не услышала горечи в словах подруги. – Ну… например… Вот йованы верят, что после смерти попадают в Аид. И сторожит его трехглавый пес с железными зубами, который никого из мертвых не выпускает, а живых не впускает… – Так это ж наша Манала! – изумилась Зиндра. – А еще есть у северных сарматов богиня Девана, точно такая же, как наша Артимаспа. А у эллинов ее звать Артемида. – Отчего же так? – Знаешь, мудрецы уже давно думают об этом. А кое-кто додумался до того, что, может быть, когда-то одни и те же боги являлись предками разных племен. Просто имена их люди в каждом племени приспосабливались выговаривать на свой лад. Может, мы все, сколько нас ни есть на свете, их потомки. «Неужто и вправду так? Впрочем, разве у людей иначе? Для кого Зиндра, для кого Варка… А может, и другие имена еще будут, жизнь – она долгая, даже у смертных!» – подумала Зиндра и опасливо произнесла: – Не говори так, сестра! Боги ревнивы, обидеться могут. – А богини тем более, – кивнула подруга. – И вообще, лучше не испытывать их терпения. Вскоре после полуночи их сменила фракийка. Говорит Гипсикратия Разные люди встречались мне. Кто-то был просто прохожим, а кто-то задерживался и оставлял след в моей жизни. Кто-то шел по пути со мною рядом, пока воля Небес вела нас одной дорогой, а кто-то, натолкнувшись на меня, изменил свой путь или вообще упал в бездну небытия. И у каждого из них я старалась научиться чему-то полезному. Не только ухваткам мечного боя или другим, даже более ценным. Тем, которые победят даже самого сильного мужа. Искусствам, применимым лишь на ложе и превращающим мужчину в самца, делая его из повелителя женщины ее рабом. Но есть умения и высшей ценности… Я научилась слушать людей. Не просто слышать произносимые ими слова, но и понимать, что витает в разговоре между фраз, несказанное. Я научилась ставить себя на их место и предугадывать, что они сделают. И среди первых своих наставников или наставниц я отмечу Меланиппу, у которой не только выучилась бегло болтать по-эллински и на память произносить десяток стихов эллинских поэтов: знание, которое сильно тебя поднимает в глазах окружающих, но на самом деле стоит немногого. Даже то, что потом я у нее же основы чтения переняла, само по себе тоже малого стоит. Главное – у нее я начала учиться думать. Не просто орудовать затверженными чужими словами и мыслями, но сравнивать, сопоставлять, подмечать и приходить к своему пониманию жизни. И еще одно… Когда судьба занесла меня в Рим, там я узнала о богине-охотнице Диане и вспомнила Девану, о которой говорила моя сестра по мечу. * * * «Хотела же я в Ольвию попасть – вот, считай, и дошла. Два лета с лишком шла…» Зиндра окинула взглядом широко раскинувшийся лагерь степных племен, решивших примерно наказать наглых торгашей. Ее одолевали невеселые предчувствия. Но такие опасения надлежало скрывать. Лучше всего – за внешним спокойствием и презрительной усмешкой. Именно с такой усмешкой на лице она с другими эорпатами проезжала мимо огромных шатров и ветхих юрт, мимо сотен уже прогоревших костров. Пахло чесночной похлебкой. Еще резче был запах подгорелых лепешек, что пекут наскоро на углях. А запах жареного мяса витал лишь вокруг немногих кострищ. Над станом разномастных отрядов, пришедших к стенам полиса, развевались на шестах сшитые из цветных лоскутьев змеи-драконы. Порывы ветра заставляли их биться, словно живых, а когда ветру вторили костяные свистульки на древках, то и вовсе казалось, будто змеи те грозно шипят… Вдалеке кто-то горланил песню про вдову, которая так уродлива, что мужчины ею брезгуют и она поневоле пользуется мутовкой для сбивания масла. Поближе – другую песню… да не такую уж и другую: про длинное копье воина, которое все же короче некой части его тела. Из-за шатров слышались женское повизгивание и грубый гогот нескольких мужчин. Похоже, кто-то там пускал означенное оружие в ход прямо сейчас. |