Книга Бесконечное падение, страница 19 – Александра Салиева

— Ладно, — отзываюсь, отпивая первый глоток из кружки.

Усаживаюсь на диван с готовностью скоротать время ожидания, но мужчина не спешит покидать меня. Вместо того, чтобы уйти, продолжает придирчиво разглядывать.

— Ты сюда правда приехала… к Арсению, да? Не ко мне… — нерешительно проговаривает он в итоге.

Артём Рупасов в сомнении… Это что-то новенькое!

— Нет, не правда, — бестолковая улыбка расплывается на моём лице сама собой.

А следом за ней приходит осознание того, что теперь напрашивается закономерный вопрос о причине приезда, на который у меня нет ответа. Замираю в напряжении, не в силах отвести взгляда от глаз цвета бездонного океана. И даже дыхание задерживаю, с откровенным ужасом ожидая дальнейшего.

— Хорошо, — заметно расслабляется Артём.

И, пока я пытаюсь воспроизвести в своём помутившемся разуме хоть одну причину того, что конкретно хорошего во всём этом может быть, он разворачивается и уходит, оставляя меня в недоумении.

— Твою ж… — шепчу беззвучно, откидываясь головой на спинку дивана.

Прикрываю глаза, улавливая, как из-за двери, куда ушёл Артём, доносится шум льющегося водного потока. Мужчина отсутствует не больше пяти минут, а мой кофе успевает подостыть, но ни одного повторного глотка я так и не делаю. В сознании кружит слишком много всего, образовывая кромешный хаос и сумбур, поэтому я просто-напросто забываю о кружке, которую держу обеими руками… По возвращению Рупасова обратно адекватности во мне всё ещё не прибавляется.

— Если ты решила вернуть мне ключи, не стоило этого делать, — сухим, ничего не выражающим тоном вынуждает открыть глаза появившийся Артём.

Перевожу взгляд на мужчину. Но с ответом так и не нахожусь. Просто, глядя на только вышедшего из душа, чьё единственное одеяние — не очень-то и больших размеров полотенце, довольно плохо скрывающее… всё, разум отказывает окончательно и бесповоротно.

— Ключи? — переспрашиваю в непонимании.

О каких ключах он говорит? Не понимаю… Уже совсем ничего!

Гораздо большее значение для меня имеют стекающие с влажных тёмных волос капельки воды, спускающиеся вдоль широких мускулистых плеч по затейливому узору татуировки, доходящей вплоть до левого колена. И всё, что достижимо в данный момент — беспрестанно пялиться на приближающегося… Абсолютного.

Мать. Твою. Идеала.

— Ключи от моей квартиры, — отзывается Артём со снисходительной ухмылкой. — Ты же вернуть мне их приехала, да? Или я чего-то недопонимаю?

Между нами остаётся едва ли полшага, когда он останавливается, задумчиво рассматривая всё ещё пребывающую в ступоре меня, пока я зачем-то пытаюсь вспомнить, когда у меня последний раз был секс… Не вспоминаю. Шесть кубиков мужского пресса и всё ещё влажной кожи, до которых так и хочется дотронуться, не способствуют восстановлению мыслительного процесса.

— Жень… — ласковым тихим голосом зовёт Артём, так и не получив от меня ответа.

Он сокращает оставшуюся между нами дистанцию и сгибом указательного пальца приподнимает за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. Вымученный вздох вырывается из меня гораздо быстрей, чем я успеваю пожалеть… Обо всём на свете!

— Не могла бы ты… — нарочито медлит с продолжением фразы мужчина, сканируя взглядом так откровенно и будто насквозь, что моё сердце решает сойти с ума, предательски напоминая о том, чего я лишилась когда-то, — встать?

О чём он вообще?.. Не помню… Совершенно ни черта! И даже, кажется, тот факт, что у меня обручальное кольцо на безымянном пальце правой руке, тоже как-то не существенно больше… Чёрт!

— Жень… — уже откровенно посмеивается Артём, аккуратно отнимая у меня кружку с кофе, чтобы отставить в сторону.

Это и «возвращает с небес на землю». Становится не просто стыдно, а жутко невыносимо… Находиться с ним поблизости!

— Да, сейчас, — резко поднимаюсь с места.

Тем самым только ухудшаю собственное положение, потому что тут же врезаюсь в обнажённый мужской торс… Чтоб меня!!!

Приходится обхватить Рупасова за плечи, дабы не рухнуть обратно на диван.

— Жень, тебе плохо? — продолжает он в явной издёвке.

Нервно сглатываю, прежде чем ответить. Ведь его ладони каким-то непостижимым образом уже покоятся на моих бёдрах, а исходящее от них тепло буквально въедается в мою кровь, молниеносно разливаясь по венам жгучим ядом безудержного желания заполучить гораздо больше. И пожар, который воспламеняется во мне слишком быстро и неотвратимо, не сулит моей совести ничего хорошего. Зато прекрасно туманит остатки здравомыслия и выдержки.

— Да… — то ли отвечаю на его вопрос, то ли просто соглашаюсь с внутренними предположениями о возможности, которой нестерпимо хочется воспользоваться.

Пальцы сводит судорогой, когда я сжимаю их крепче на широких сильных плечах, увитых чёрным узором. Всё внутри практически выворачивает наизнанку, не позволяя в полной мере ощущать собственное тело, но я делаю усилие над собой и приподнимаюсь на носочках, потянувшись к губам, чей вкус смертельно необходим.

— Жень… — хрипло шепчет в ответ Артём, в который раз повторяя моё имя.

Даже десять лет назад, когда я ещё и не знала каково это — чувствовать, как тебя захлёстывает мучительное желание быть предельно близкой и единой с мужчиной, одного этого хватало, чтобы потерять себя, а теперь… Будто меня столкнули в бездонную пропасть, которой нет конца и края. Больше ничего не существует.

Только алчная потребность впитать в себя каждый произнесённый мужчиной звук и оставить глубоко в себе каждое мгновение этого наслаждения. И даже если моё падение совсем скоро закончится, оставив после себя лишь беспредельную боль…

Пусть весь мир катится к чертям, если есть хоть малая вероятность вновь почувствовать нечто подобное ещё хоть один проклятый раз!

— Боже… — выдыхаю почти беззвучно.

На иное я просто не способна. Столь долгожданное прикосновение к моим губам убивает во мне абсолютно всё, кроме способности отвечать на жаркий глубокий поцелуй и тихо таять в крепких объятиях Артёма, прижимающего к себе с такой силой, что становится больно. Но даже эта боль кажется сейчас чертовски правильной и необходимой.

Обвиваю мужчину за шею обеими руками, прижимаясь к нему ещё плотнее, хотя, наверное, ближе уже и некуда. Сознание плывёт и растворяется в неспешной и в тоже время ненасытной ласке, даримой мне ровно так, как бы того хотелось. Сердце бьётся в груди просто оглушительно громко, затмевая собой весь окружающий мир… Ровно до момента, пока гаджет в заднем кармане моих джинс не начинает вибрировать, после чего по кабинету разливается громкая мелодия входящего звонка, а Артём замирает в напряжении.

— Подожди, — бормочу едва ли разборчиво, вынимая смартфон.

Честно говоря, опасалась, что звонок от матери, но… Роман Владимирович Агеев, как же ты, мать твою, «вовремя»!