Книга Джейн Сеймур. Королева во власти призраков, страница 117 – Элисон Уэйр

– Мне это приятно, – заявил Генрих.

Джейн опустила песика на землю, и тот немедля отбежал к живой изгороди и задрал лапу. Все засмеялись.

– Как вы его назовете? – спросил Генрих.

Джейн немного подумала.

– Пожалуй, мне нравится кличка Нобель ^[19], потому что он так и выглядит.

– Ну, значит, будет Нобель, – согласился Генрих, – весьма подходящее имя.

В тот вечер, когда Генрих пришел ужинать, Нобель спал на подушке перед шелковым каминным экраном у пустого очага. Король наклонился и почесал шелковистые ушки песика, а потом присоединился к Джейн за столом.

– У меня для вас есть еще подарок, – сказал он и вложил ей в руку шикарную подвеску с рубином в оправе из золотых листьев аканта. – Это сделал мастер Гольбейн, – пояснил Генрих, – я заказал ее специально для вас.

– Она великолепна, – проговорила Джейн, восхищенно глядя на украшение. – Чем я смогу отблагодарить вас за все те подарки и милости, которыми вы меня осыпаете? Честно, это очень изысканно. Мастер Гольбейн обладает весьма разносторонними талантами.

– Нет ничего такого, к чему он не мог бы приложить свою руку, – сказал Генрих. – Позвольте надеть ее на вас. – Он встал, откинул вуаль Джейн на капор так, чтобы она лежала по-модному – складками, напоминавшими раковину рапану, и ловко управился с застежкой. Рука короля скользнула к тому месту, где из лифа платья упруго выступала пухлая грудь, и нежно погладил ее. Джейн затрепетала от теплого чувства. И поняла, что их ждет ночь любви. Может быть, если Господь сподобит, она снова зачнет ребенка.

– Я хочу, чтобы Гольбейн нарисовал вас, – сказал Генрих, занимая свое место. – Коронационный портрет. Я начал планировать вашу коронацию. По традиции короли и королевы поселяются в Тауэре, прежде чем на них возлагают венец, но апартаменты королевы там сейчас пустуют, в них ничего нет. – (Некоторое время оба молчали, между ними встал призрак Анны. Комнаты освободили после того, как она покинула их в последний раз.) – Я составляю список мебели, которая вам понадобится, – сказал Генрих.

Джейн пробила дрожь. Она не хотела жить в апартаментах бывшей королевы. Горькие сетования и страх Анны въелись в эти стены.

– Вы будете там со мной? – спросила она.

Генрих понял ее смятение, Джейн не сомневалась.

– Вы можете спать в моих покоях, – сказал он ей, а потом резко переменил тему: – В следующем месяце состоится заседание парламента. Главной темой будет передача права на наследование престола нашим детям.

– Каждый день я молюсь, чтобы Господь послал нам сына, – сказала Джейн, с болью вспоминая потерянного ребенка.

– Он пошлет, – заверил ее Генрих. – Господь улыбается нашему браку, я чувствую это.

– Надеюсь, – пробормотала Джейн.

На следующий день ярко светило солнце, и Генрих проснулся рано.

– Прекрасная погода для охоты с соколами! – заявил он; чувствовалось, что ему не терпится поскорее тронуться в путь.

– Я поеду с вами, если вы не против, – сказала Джейн.

Перспектива провести день в седле была такой манящей. Джейн почти ощущала свежий ветер в волосах.

– Нет, дорогая, – возразил Генрих. – Прошло слишком мало времени после выкидыша.

Джейн огорченно откинулась на подушку, предвидя, что ей, вероятно, больше никогда не придется скакать верхом. Генрих наклонился к ней и поцеловал.

– Почему бы вам не отправиться на прогулку по реке? – предложил он. – Или устроить пикник с дамами в парке?

Это предложение пробудило воспоминания о том, что она видела, когда в последний раз сидела под деревом в Гринвичском парке.

– Пожалуй, я отправлюсь на реку, – сказала она.

– Тогда желаю вам приятного дня, – ответил Генрих, торопясь уйти. – Я пришлю к вам ваших дам.

– Думаю, я приму ванну, – отозвалась Джейн, но он уже ушел.

Когда дверь закрылась, Нобель вскарабкался на постель. Джейн лежала и поглаживала его, пока готовили ванну. От скуки она встала и открыла окно, впуская в комнату утренний ветерок и солнечные лучи. Внизу, в саду, сидели на скамейке леди Ратленд и Бесс Холланд. Их голоса доносились до Джейн.

– Знаете, что сказал король, когда уезжал сегодня утром? – произнесла Элеонор. – Я отдавала приказания двум новым горничным. Он увидел нас и сказал, что встречает их уже во второй раз и сожалеет, что не видел раньше, до женитьбы. Разумеется, это было сказано в шутку, но я задумалась.

Джейн сглотнула. Должно быть, это и правда шутка. Генрих нередко отпускал такие замечания.

– Хотя вам известна старая поговорка, – отозвалась Бесс. – Не женись в спешке…

– Вот именно, в спешке! – перебила ее Элеонор. – Люди говорят, король отправил свою жену и всех остальных на казнь ради собственного удовольствия, а с ее милостью королевой условился обо всем уже шесть месяцев назад.

– Не слушай их, – раздался чей-то голос за ухом у Джейн.

Это была мать; она подошла сзади, чтобы сказать, что ванна готова.

– А я еще пыталась подружиться с леди Ратленд, – с горечью произнесла Джейн.

– Я бы не стала тратить на это время, – отозвалась мать.

– Но это крамола.

– Тогда сообщите об этом королю, дитя мое, или разберитесь с ней сами.

И Джейн решилась:

– Вы не попросите кого-нибудь, чтобы ее прислали ко мне?

– С удовольствием, – заявила леди Сеймур.

Купание подождет. Джейн надела халат и села в кресло с высокой спинкой, стоявшее у очага. По другую сторону на более низком кресле с решительным видом обосновалась мать.

– Графиня она или нет, а я увижу, как она окажет вам должное уважение, – отрезала леди Сеймур.

– Вы посылали за мной, ваша милость? – Леди Ратленд присела в реверансе.

– Да. – Джейн была подчеркнуто холодна. – Не могли бы вы объяснить мне, почему распространяете непристойные слухи и крамолу против меня и короля?

Леди Ратленд покраснела:

– Я не понимаю, о чем вы говорите, мадам.

– Я только что слышала ваш разговор с Бесс Холланд. Мне неприятны такие грязные инсинуации, и я сомневаюсь, что они понравятся королю. Я пыталась наладить с вами отношения, но вижу, что утруждала себя напрасно.

На лице графини отобразился испуг.

– Простите меня, ваша милость. Это была пустая болтовня.

– Кое-кого заключали в темницу и за меньшее. И все это ложь.

Мать строго кивнула.

Элеонор Ратленд упала на колени:

– Прошу вас, не прогоняйте меня, мадам. Это покроет позором моего мужа.